Космический капкан. Андрей Егоров

номер. На всякий случай он поглядывал на ошивающегося рядом поэта. Тот ходил из стороны в сторону, шевелил губами и размахивал руками. Выражение его лица временами приобретало торжественный вид, а затем принимало трагическое выражение.

      – Алло, Свиня, слышишь меня? – спросил Жмых, – когда уловил в трубке знакомое сопение.

      – Ну, – отозвался грубый прокуренный голос.

      – Узнал?

      – Ну.

      – Хочу тебе сдыхать висюльки рыжие.

      – Типа золото? – впервые отозвался осмысленной фразой Свиня.

      – Возьмешь?

      – Ну.

      – Приезжай в космопорт. – Жмых огляделся в поисках приметных мест и продолжил: – Кафе «Белорыбица». Под тентом.

      – Сорок минут, – объявил Свиня.

      – Мне нужно быстрее.

      – Хорошо, тридцать минут.

      За что Жмых уважал Свиню – это за серьезный подход к делу и убежденную пунктуальность. Ну и жадность скупщика краденого вошла в поговорку. Ехать за сережками в космопорт по самой жаре в надежде нажиться рублей на десять – такого можно было ожидать только от Свини.

      Лемуриец позади начал проявлять признаки беспокойства.

      – Извините, мне показалось, что вы звонили не на Процион, – проблеял он. – С Проциона моцион мы не сделаем в Мамбасу.

      Жмых оглянулся, в очередной раз пожалев, что у него нет с собой газовика. А схватываться с лемурийцем голыми руками, пожалуй, не стоило.

      – Ты в курсе, парень, что подслушивать нехорошо? – нахмурившись, спросил Жмых.

      Лемуриец смутился. Щелочки его зрачков даже немного расширились.

      – Правда? – переспросил он.

      – Точно, – ответил Глеб.

      – Так я и не подслушивал. Случайно вышло. В ждал, когда освободится телефон, чтобы позвони своей любимой Амалии.

      – Она что, тоже лемурийка? – бесцеремонно спросил Жмых.

      – Да. Конечно. Мне нравятся некоторые земные девушки, я могу посвятить им строфу-другую, но в же лемурийки прекраснее.

      – Ага. Кошки облезлые, – бросил в сторону! Жмых. – Ни кожи, ни рожи, и фигуры, как у подрос ков.

      – Извините, не расслышал вас, – шевельнул ушами лемуриец.

      – Я говорю: к слову о девушках, надо еще позвонить. На Процион. Я и собирался звонить на Процион, но вспомнил, что моего звонка очень ждет один друг.

      – Звоните, – скорбно вздохнул поэт. Опасаясь оставлять за спиной безумного лемурийца, который к тому же раскусил его хитрость, Жмых постоянно оглядываясь, набрал двадцатидвухзначнь номер. В наушнике щелкнуло, и томный голос проговорил с придыханием:

      – Алло!

      Изображение на экране по какой-то причине не появилось. То ли со связью случились перебои, то ли Софочка не хотела, чтобы ее видели без макияжа. Женщины к видеофону всегда относились с презрением, предпочитая голосовую связь.

      – Соф-и-иик, – постаравшись изобразить максимальную нежность, позвал Жмых.

      – Это ты, Глебчик, дорогой? «Узнала», –