Ты спишь?. Кэтлин Барбер

телефона. С годами моя связь с сестрой ослабла – сначала из-за наркотиков, потом из-за расстояния, – но тело настаивало, что Лани меня зовет. Я так и не решила, отвечать ли на ее зов.

      Солнце уже освещало бруклинские высотки, а мне так и не позвонили с известием о том, что Лани умерла, покалечилась сама или покалечила кого-то. Значит, я ошиблась. Нет у нас никакой связи; может, и не было никогда.

      – Доброе утро, любимая, – пробормотал Калеб. Он неслышно выплыл из спальни, потер сонное лицо, пригладил непослушные каштановые кудри. – Давно не спишь?

      – Давно, – призналась я и вручила ему приготовленный для себя тост с маслом.

      Сунула в тостер новый кусочек хлеба.

      Калеб быстро проглотил угощение и ухмыльнулся.

      – Как же мне не хватало твоей стряпни, дорогая.

      – Прекрати! – Я шутливо ткнула его в живот. – Можно подумать, ты в Конго деликатесами питался. Знаю я вас, гуманитарных работников. Все меню – каша-размазня, пиво да печенье в глазури.

      Калеб перехватил мою руку, притянул к себе. Я облизнула губы и сунула пальцы за резинку его пижамных штанов. Раньше они сидели на нем плотнее. Едва подушечки пальцев ощутили жар кожи Калеба, внутри меня что-то разжалось. Все будет хорошо. Подкаст утратил значение; прошлое и ложь, которую я нагородила, больше не важны. Значение имели лишь наши сердца, наши тела.

      Калеб опустил голову, коснулся губами моих губ. Ну и пусть он уже больше суток не чистил зубы, ерунда. Калеб дома, и в мире опять спокойно и тепло.

      В спальне затрещал мой мобильный, резкий звук пробил окруживший нас уютный кокон. Внутри все оборвалось. «Лани».

      – Ну его, – шепнул Калеб и снова привлек меня к себе.

      Однако нарастающий ужас гнал к телефону, сердце готово было выпрыгнуть наружу, и, торопливо хватая трубку, я едва не поперхнулась.

      – Джози, милая, держись. – От непривычно мягкого голоса Эллен мое тело словно пронзило множество игл.

      – Что? – спросила я.

      Не слово – слабый выдох.

      – Тяжело такое сообщать. Она умерла. Прими мои соболезнования.

      Я поднесла руку к груди, пальцы впились в кожу. Там, внутри, по-прежнему бился пульс сестры, я не ощущала ее мертвой.

      – Ты уверена?

      – Да, моя золотая, уверена. Я не видела… ее лично, если ты об этом. Но маме сегодня утром позвонил кто-то из «Общины жизненной силы».

      Я молчала, слова Эллен медленно доходили до сознания. Звонок из «Жизненной силы». Лани не умерла.

      Умерла мать.

      – А. Понятно.

      Собственный ровный голос вызвал удивление. Я представляла этот момент бессчетное число раз – и всегда ждала от себя слез, криков, безутешных сожалений об утраченных возможностях. Ждала опустошенности, отчаяния… а теперь не ощущала ничего.

      Эллен отрывисто вздохнула.

      – Да.

      Я кивнула – она не могла этого видеть. Закрыла дверь спальни и спросила:

      – Как это произошло?

      – Она…