Три метра над небом. Навеки твой. Федерико Моччиа

жды. Улыбка у него чудная, но мало кому удавалось ее увидеть.

      Несколько машин внизу, под эстакадой, притормаживают перед светофором. Выстроились в ряд, как на соревновании, хотя все такие разние. Двухсотый, New Beatle, Micra, американская (не разберешь, какая), старый Fiat Punto.

      В двухсотом Mercedes худенький палец с обгрызенным ногтем нажимает на кнопку. Из колонок выплескивается голос какого-то рок-певца. Машина вновь вливается в поток. Вот бы знать, «Where is the love…». И вправду ли любовь существует? Сейчас ей хотелось только одного: чтобы сестра на заднем сиденье перестала беспрестанно напевать: «Дай мне любовь, я хочу любви».

      Mercedes промчался мимо, как раз когда докуренная сигарета упала на землю, отброшенная точным щелчком и порывом ветра. Он спускается по мраморным ступеням, одергивает джинсы и вскакивает в седло синей Honda VF 75 °Custom. Как по волшебству всклинивается между машин. Правая нога обута в Adidas, переключает скорости, запускает мотор, и он как на волне влетает в общий поток.

      Восходит солнце, чудесное утро. Она едет в школу, а он не ложился с прошлой ночи. День как день. Но на светофоре они останавливаются бок о бок. И день не будет похож на другие.

      Красный.

      Он смотрит на нее. Стекло опущено. Прядь светлых, пепельного оттенка волос приоткрывает нежную шею. Легкий, но решительный профиль, голубые глаза, взгляд ясный и ласковый, веки полуопущены, она наслаждается песней. Эта безмятежность поражает его.

      – Эй!

      Она удивленно поворачивается к нему. Он улыбается, остановив мотоцикл рядом, у него широкие плечи и чересчур загорелые для середины апреля руки.

      – Хочешь прогуляться со мной?

      – Нет, я еду в школу.

      – Ну так не езди, пропусти. Я тебя заберу у школы.

      – Извини, – она улыбается натянуто и фальшиво. – Я не так выразилась. Я не хочу с тобой встречаться.

      – Со мной весело.

      – Сомневаюсь.

      – Тебе ни о чем не надо будет беспокоиться.

      – А я и не беспокоюсь.

      – А в этом уже я сомневаюсь.

      Зеленый.

      Mercedes срывается с места, и его самоуверенная улыбка гаснет. Отец поворачивается к ней:

      – Кто это? Твой знакомый?

      – Нет, папа, кретин какой-то.

      Через несколько секунд Honda снова рядом. Он облокачивается на стекло, правая рука легко касается газа, как будто он еще заботится о безопасности.

      Беспокоится только отец.

      – Что это за негодяй? Почему он подъехал так близко?

      – Папа, успокойся, я сама с ним разберусь.

      Она решительно оборачивается к парню.

      – Слушай, тебе что, делать больше нечего?

      – Нечего.

      – Ну так найди чем заняться.

      – Я уже нашел.

      – И что же?

      – Прогуляться с тобой. Я тебя привезу к «Олимпике», на мотоцикле мы быстро доберемся, потом позавтракаем, а потом я тебя доставлю в школу к концу занятий. Обещаю.

      – Не верится что-то в твои обещания.

      – Ну же, – улыбается он, – ты уже столько обо мне знаешь, скажи правду, я ведь тебе понравился, да?

      Она смеется и качает головой.

      – Ну все, хватит, – и открывает учебник, извлеченный из кожаной сумки Nike – я займусь тем, что мне и вправду беспокоит.

      – Чем же?

      – Экзаменом по латыни.

      – А я думал, сексом.

      Она устало отворачивается. Теперь она не улыбается даже притворно.

      – Убери руку со стекла.

      – А куда мне ее положить?

      Она нажимает кнопку стеклоподъёмника.

      – Я бы тебе сказала, да не могу при отце.

      Стекло поднимается. Он ждет и отдергивает руку в последний момент.

      – Еще увидимся.

      Он уже не слышит ее сухого «НЕТ». Легко кренит мотоцикл вправо. Закладывает вираж, набирает скорость и быстро исчезает среди машин. Mercedes спокойно продолжает свой путь к школе.

      – Да ты знаешь, кто он? – Голова сестры просовывается между сиденьями. – Его называют супер-парень.

      – А по-моему, просто идиот.

      Она открывает учебник по латыни и повторяет ablativus absolutus. Вдруг прерывается и смотрит вдаль. А о чем же она больше всего беспокоится? Уж во всяком случае, не о том, о чем говорил этот тип. И все равно они больше не увидятся. Она решительно принимается повторять дальше. Машина сворачивает налево, к школе Фальконьери.

      «Мне не о чем беспокоиться, и я его больше не увижу».

      Она не знает, как ошибается. В обоих случаях.

      2

      Бледная луна светит сквозь верхушку дерева.

      Отдаленный шум. Из какого-то окна доносятся звуки медленной, приятной музыки. Ниже – белая разметка теннисного корта сияет в бледном лунном свете, дно пустого бассейна печально ждет лета. На первом