Невинная. Дэвид Болдаччи

неустранимые шрамы, хронические проблемы, значительно укоротив жизни. И всё же они всегда были к ней добры. Никогда не обижали. Заботились о ней, когда могли. Кормили ее, держали в тепле и безопасности – опять же, когда могли. Никогда не приносили проблемы с собой в дом. Все злоупотребления совершали вдали отсюда. Джули ценила это. И всякий раз, когда ее отдавали в приемную семью, они трудились не покладая рук, чтобы вернуть ее.

      Повесив фото обратно на стену, она достала мамино письмо, присланное на адрес школы, и перечитала его. Инструкции вполне внятные. Джули была в восторге. Это может положить начало чему-то замечательному. Только они втроем и новая жизнь вдали отсюда. Единственное, что тревожило ее, – это план на случай непредвиденных обстоятельств, если они почему-то не смогут законтачить с дочерью. К письму прилагались наличные. Деньги предназначались для плана действий в чрезвычайных обстоятельствах. Что ж, встретиться с ней родителям ничего не мешает. Она предположила, что родители уезжают утром.

      Направилась было к двери, чтобы вернуться в свою комнату и собрать вещи, которые не брала с собой в приемную семью.

      И вдруг замерла.

      Послышался шум, что не очень-то ее удивило, потому что родители порой задерживались далеко за полночь. Должно быть, пришли домой.

      Но следующий услышанный звук заставил ее забыть обо всем.

      Это был мужской голос. Но не отцовский.

      На повышенных тонах. Злобный. Он спрашивал отца, что ему известно. Сколько ему сказали.

      Услышала нытье отца, словно ему сделали больно.

      Потом Джули услышала надрывный голос матери, умолявшей оставить их в покое.

      Джули осторожно двинулась вниз по лестнице, дрожа всем телом.

      Мобильника у нее нет, а то она вызвала бы полицию. Стационарного телефона в доме нет – родителям он был не по карману.

      Услышав выстрел, на миг оцепенела, а потом бросилась вниз по лестнице бегом. Добравшись до низа, увидела отца, привалившегося к стене в темноте. Чужак целил в него из пистолета. На груди отца быстро расползалось темное пятно. Лицо его мертвенно побледнело. Он повалился на пол, опрокинув дергающимися руками лампу.

      Обернувшись, вооруженный чужак увидел Джули и направил пистолет на нее.

      – Нет! – взвизгнула ее мать. – Она ничего не знает!

      И хотя весила едва ли сотню фунтов, ударила того под коленки, и он рухнул на пол. Пистолет отлетел далеко в сторону.

      – Беги, солнышко, беги! – крикнула мать.

      – Мам! – отозвалась Джули. – Мам, что…

      – Беги! – снова взвизгнула мать. – Живо!

      Повернувшись, Джули бросилась обратно вверх по лестнице – в тот самый миг, когда чужак с разворота нанес сокрушительный удар по макушке ее матери.

      Добежав до своей комнаты, она схватила рюкзачок, бросилась к окну и ухватилась за металлическую шпалеру, прилаженную кем-то давным-давно для выращивания плюща. Полезла вниз настолько быстро, что сорвалась, и последние шесть футов пролетела. Поднялась, забросила рюкзак за плечи и побежала.

      Несколько