Жнец-2. Испытание. Нил Шустерман

что, внимательно изучая ее, позади нее в десяти шагах идет жнец.

      Нет, Жнец Анастасия даже не думала о том, чтобы двигаться скрытно. Для своей мантии она выбрала бирюзовый цвет. Конечно, бирюза была стильного бледноватого оттенка, но тем не менее сразу же бросалась в глаза. Женщина же ничего не замечала – погруженная в оживленный разговор, она стояла на перекрестке и ждала, когда на светофоре загорится нужный свет.

      Чтобы привлечь ее внимание, Ситре пришлось похлопать ее по плечу. Как только она сделала это, все люди, стоявшие вокруг, быстро разошлись в стороны, как разбегается стадо газелей, когда одну из них схватит лев.

      Женщина обернулась к Ситре, но было видно, что она не сразу осознала серьезность ситуации, в которой оказалась.

      – Дебора Мюррей, – произнесла Ситра, – я Жнец Анастасия, и вы были избраны для жатвы.

      Глаза миссис Мюррей забегали по сторонам, словно она искала некий пробел, некое укрытие в приговоре, произнесенном по ее поводу. Но спрятаться было негде. Предложение, произнесенное Ситрой, было простым, и не понять его было невозможно.

      – Коллин, я тебе перезвоню, – проговорила она в телефон, словно появление Жнеца Анастасии было мелким неудобством, а не предвестником абсолютного конца.

      Загорелся нужный свет, но женщина не двигалась. Наконец она осознала реальность происходящего.

      – О боже, боже мой! – заговорила она. – Прямо здесь и сейчас?

      Из складок мантии Ситра извлекла гиподермический шприц-пистолет и быстро сделала женщине инъекцию в руку. Та охнула.

      – И это все? Я теперь умру?

      Ситра не отвечала, позволив женщине остаться наедине с этой мыслью. Была причина, по которой Ситра ценила эти моменты неопределенности. Эта женщина стояла перед ней, ожидая, когда ноги ее подкосятся, а взор застит вечная тьма. Она стала похожа на маленького ребенка, одинокого и беспомощного. И такими пустыми и ненужными оказались ее прежние интересы: и телефон, и сумочка, и ногти, и рукав, и пуговица. Вся ее жизнь вдруг предстала перед ней в обратной перспективе. И именно этого желала Ситра для своих жертв – острого ощущения перспективы. Это было лучшее из того, что она могла им дать.

      – Вы были избраны для жатвы, – вновь произнесла Ситра. Произнесла спокойно, без тени осуждения или злости, но с глубоким сочувствием. И, помедлив, продолжила:

      – Я даю вам один месяц, чтобы вы привели свою жизнь в порядок и попрощались со всеми, с кем сочтете нужным. Один лишь месяц, чтобы закончить все дела. А потом мы поговорим вновь, и вы скажете мне, какой способ умереть для вас предпочтительнее.

      Ситра видела, с каким трудом эта женщина пытается осмыслить все, что она ей говорила.

      – Месяц? – наконец выдохнула она. – Вы мне лжете? Это какое-то испытание?

      Ситра вздохнула. Люди так привыкли к обычному образу жнеца – ангела смерти, появляющегося невесть откуда, чтобы моментально отнять жизнь, – что совершенно не были готовы к иным вариантам. Но ведь каждый жнец волен в выборе способа, которым он исполнит свой долг.