История Консульства и Империи. Книга II. Империя. Том 4. Часть 1. Луи-Адольф Тьер

Три оставшиеся дивизии составляли 26–27 тысяч солдат, в том числе прекрасный корпус морских пехотинцев под началом знаменитых дивизионных генералов Компана и Боне.

      Наименьшие потери при формировании своего армейского корпуса претерпел генерал Бертран. Он вел четыре пехотные дивизии, в том числе три французских и одну итальянскую, включавших 36–37 тысяч пехотинцев и 2500 артиллеристов. Вместо 6 тысяч всадников он собрал только 2500, поскольку 19-й егерский и два гусарских полка, формировавшихся в Турине и Флоренции, оказались не готовы. Прибавив в Аугсбурге к действующему составу 3 тысячи новобранцев, Бертран располагал почти 45 тысячами человек, лучше обученных, чем остальная армия, потому что это были старые кадры и новобранцы, имевшие за плечами год или два обучения. Поскольку Бертран никогда не командовал, Наполеон дал ему в помощники Морана, бывшего товарища Фриана и Гюдена по 1-му корпусу и одного из лучших генералов армии. Наполеон не мог оставить Бертрану четыре дивизии, поскольку большинство маршалов располагали только тремя. Он присвоил ему дивизии Морана и Пейри, а дивизии Пакто и Лоренсеза предназначил маршалу Удино. Третьи дивизии для Бертрана и Удино должны были составить вюртембержцы и баварцы. С учетом всех сокращений Наполеон мог дебушировать в Саксонию во главе 135 тысяч человек и 350 орудий, соединиться с Евгением, ожидавшим его на Эльбе с 62 тысячами человек и сотней орудий, и в результате выставить против неприятеля 200 тысяч человек. К ним должны были вскоре присоединиться еще 50 тысяч и три резервные армии, что довело бы численность всех сил по меньшей мере до 400 тысяч солдат. Это был невероятный результат, если подумать, что у Наполеона имелось только три месяца, чтобы собрать разрозненные или почти уничтоженные части армии.

      Правда, артиллерийские упряжки состояли из молодых лошадей, почти все из которых получили ранения из-за возраста и неопытности всадников, кавалерия была ничтожна, у маршалов Нея и Мармона оставалось лишь по 500 всадников для разведки, а у генерала Бертрана – 2500; а для формирования резерва тяжелой кавалерии пришлось довольствоваться 3 тысячами гвардейских конных егерей и гренадеров и 4–5 тысячами гусар и кирасиров, приведенных из Ганновера генералом Латур-Мобуром; но следовало положиться на воодушевление, царившее в рядах всей армии. Генералы и офицеры, пришедшие из Испании и Италии или чудесно спасшиеся из России, были полны решимости ценой необычайных усилий восстановить пошатнувшееся могущество Франции, и, продолжая осуждать политику, обрекавшую их на эти отчаянные усилия, они настолько сообщили свое воодушевление молодым солдатам, что те выказывали необыкновенный пыл и всякий раз кричали «Да здравствует Император!» при виде Наполеона, являвшегося виновником кровопролитных войн, в которых им всем предстояло погибнуть, и ежедневно осуждаемого вслух на биваках и в главных штабах. Такова благородная и трогательная непоследовательность патриотизма!

      Наполеон покинул Майнц 26 апреля, посетил Вюрцбург