История Консульства и Империи. Книга II. Империя. Том 4. Часть 1. Луи-Адольф Тьер

путь, направившись в Вену через Богемию.

      Подобных усилий и не требовалось, чтобы дать решающий толчок столь прозорливым людям, как император Франц и Меттерних. Ведь Австрия, вновь возведенная фортуной на высоту, с которой она была скинута двадцать лет назад мечом Наполеона, подвергалась большой опасности. Теперь все ласкали ее и являлись к ней с руками, полными великолепных даров. Александр предлагал ей не только Иллирию и часть Польши, но и Италию, и Тироль, и императорскую корону Германии, и в довершение всего независимость. Франция предлагала ей Иллирию и часть Польши, не Италию, но Тироль, не императорскую корону, но Силезию, которая соблазнила бы ее веком раньше. Правда, Франция не предлагала независимости, которой Австрия желала превыше всего. Ей оставалось только выбрать; но если она вовремя не решится, пожелав слишком долго наслаждаться ролью всеми обласканной державы, то может оказаться опозорена и раздавлена всеобщей враждебностью после всеобщей лести. Соглашение Наполеона с Александром приведет к миру, выгодному одной России; Австрия не получит ни части Польши, ни Иллирии, ни Италии; ее желанию восстановить Германию не уступят, разве что предоставят небольшое возмещение Пруссии, и так, не вернув себе независимость, она вновь подпадет под владычество Наполеона, как никогда жестокое. В данных обстоятельствах, когда всё решалось ударами меча, – и какими ударами! – хватило бы и двух дней, чтобы переменить лицо мира.

      Исполненный тревог, Меттерних уже подумывал отвезти своего господина в Прагу, дабы приблизиться к театру сражений и переговоров и иметь возможность с высоты Богемии, как с наблюдательной вышки, следить за стремительным ходом событий и при необходимости вмешаться в него. Известие о прибытии Коленкура для переговоров о перемирии поразило его до такой степени, что его волнение не укрылось от проницательных глаз Нарбонна. Письма Штадиона не оставляли сомнений, и император и его министр в двадцать четыре часа приняли решение выехать из Вены в Прагу. Отношения с Францией в некотором роде обязывали Меттерниха объяснить свой отъезд Нарбонну, и он сказал, что накануне открытия переговоров Австрии надлежит приблизиться к принимающим ее посредничество сторонам; что сообщение с Прагой на шесть дней короче сообщения с Веной, а это немаловажно, поскольку мирный договор предстоит заключить всего за шесть недель.

      Доводы оправдывали отъезд, но не его стремительность. Наведение кое-каких справок и озабоченный вид Меттерниха окончательно открыли всё бдительной французской миссии. Из надежных источников Нарбонн узнал, что венский двор ускорил отъезд, опасаясь прямого соглашения Франции с Россией. Эти сведения объясняли Нарбонну и перемену в отношении к нему Меттерниха. В самом деле, Нарбонн почувствовал заметное охлаждение австрийского министра, что было естественно. Хотя Меттерних и выскользнул из альянса подобно тому, как змея, извиваясь, выскальзывает из сжимающей ее сильной руки, он всё же