Экипаж лейтенанта Родина. Сергей Дышев

убедительно получал от повара пайку на отсутствующего члена экипажа. От дневной каша отличалась наличием запаха тушенки, и эта пониженная калорийность тоже считалась верной приметой залегания в оборону. Потому как перед боем кормили хоть не на убой, но плотно и основательно, с американской тушенкой и куском сала. Полагалось и сто наркомовских граммов, но выдавали их исключительно после боя.

      Ужинали в танке, на своих местах, и тепло есть, и свет, даже музыку можно найти по радиостанции. Выскребая ложкой кашу, Сидорский снова затеял разговор, а не испросить ли у ротного на процесс выемки грунта зажравшегося писарчука. Ведь на троих нормы человека-грунта возрастают.

      – А вот труд на земле несет большую воспитательную нагрузку, – продолжал, все более увлекаясь, Сидорский. – Вот взять Льва Толстого, граф, великий писатель, а пахал на земле босым, как простой крестьянин. А зажравшийся писарчук Прошка перышком чирикает, ничего тяжелее в руках не держал.

      – Да когда же ты наконец заткнёшься? – не выдержал Родин.

      И тут вдруг раздался стук по броне.

      – Кого тут черт принес? – выругался Иван и открыл люк.

      – Это я, писарь Прохор Потемкин, – послышался голос.

      Экипаж дружно рассмеялся.

      Внизу стоял ротный писарь с пальцем (стержнем от трака).

      – Чего пальцем колотишь?

      – Товарищ лейтенант, командир роты вас вызывает!

      Иван спрыгнул вниз, подошел ближе, спросил, не знает ли, по какой надобности. Прохор пожал плечами, мол, не могу знать, командир сам скажет. Родин призадумался, и тут, как веселые бесенята мелькнули в его глазах. Он с легкостью залез на броню, склонившись в люк, негромко, но выразительно сказал:

      – Сидорский, командир роты прислал нам на усиление писаря Потемкина.

      – Да ну? – Кирилл даже рот открыл от такой фантастической новости.

      – Он приказал прямо сейчас выдать ему лопату и обозначить участок работы, – продолжил Иван.

      – Это мы мигом! – загорелся Сидорский. – Ну, ротный, мужик правильный. Уважаю!

      Родин неторопливо пошел к танку Бражкина, а Кирилл в мгновение ока очутился на земле, схватил лопату, лежавшую на броне, и протянул уже собиравшемуся идти следом Потемкину.

      – Держи, граф, – весело сказал он. – Поработаешь Львом Толстым!

      Прохор опешил:

      – На кой хрен ты мне ее суешь?

      – Бери шанцевый инструмент, есть шанс – принять участие в героической обороне села Кукуево!

      Потемкин уже рассвирепел, сдурел, что ли, Киря?

      Тут из люка появилась голова Баграева, и он с ходу поддержал игру, мол, писарчук, ты в своем уме, приказы ротного не обсуждаются. Руслан, сидя на командирском месте, с таким жаром наседал, что Сидорский стал остывать, заподозрив неладное. Хорошо, лопата в ход не пошла. Он воткнул ее с силой в землю, наконец сообразив, что Иван его разыграл.

      Прошка обозвал их придурками, так и не поняв, что это было, поторопился к Бражкину, непременно доложить о случившемся инциденте.