Змеесос. Егор Радов

последним ответом. Особенно были довольны активистки женских организаций. Одна из них вышла вперед, чтобы что-то сказать, но тут большой и сильный телохранитель громко объявил:

      – Пресс-конференция окончена! Очистите то место, где вы сейчас находитесь.

      Полицейские стали отталкивать народ прочь. Яковлев стоял и смотрел куда-то вдаль – наверное, позируя фотокорреспондентам. Его опять куда-то увели, и там его встретили президент с супругой.

      – Я счастлив видеть вас здесь! – сказал президент, беря Яковлева под руку. – Получите свою премию.

      Некий специальный человек тут же подскочил к Яковлеву и вручил ему один миллион долларов.

      – Ура! – крикнул Яковлев, пытаясь подпрыгнуть. – Теперь я богат!

      – Не так чтобы очень, но все же… – сказал специальный человек. – Поздравляю, парень!

      – Примите мои поздравления тоже, – присоединился сияющий президент.

      Яковлев сказал в ответ длинную витиеватую речь, которая далеко выходила за рамки проблем мужской беременности.

      – А что теперь? – спросил он у сопровождающих его десятерых телохранителей.

      – Мы не знаем, – отвечали они. – Поезжайте куда-нибудь, отдохните. Ведь впереди роды!

      – Это точно, – сказал Яковлев и громко рассмеялся.

      Он взял свои деньги, купил всяких хороших вещей и уехал на необитаемый остров. Там, в тиши и глуши, он сидел на берегу океана, поглаживал свой живот и ел банан.

      – Я вам еще покажу! – говорил он, обращаясь в пустоту. – Вы еще не понимаете, что все это значит. Я вам рожу такое существо, после которого будет… Жалко, конечно. Но ведь скучно жить без злых действий и мистерий. Я так люблю видеть гибель и знать смысл!

      После этой речи Яковлев доел банан и выкинул кожуру вдаль. Наступил вечер, звезда светила над островом, предвещая новую эру. Ничто не нарушало ожидание великих родов. Яковлев был готов к борьбе. Лао, обращенный в зародыш, существовал где-то там. Н. Николайчик ничего не ведал про это.

      После всего солнечное утро началось радостно, словно начало новой эры. Иаковлев блаженствовал на сносях, опустив ноги в прохладный ручей, и пребывал в грезах, похожих на опиумные. Его беременность достигла предельного срока и была готова удачно завершиться, превратившись в собственную цель. Ласковое одиночество было как нельзя кстати; остров вокруг цвел пальмами и бананами и белел гордыми длинными колоннами, стоящими то там, то здесь. Иаковлев с тщательной осторожностью гулял по берегу океана, опасаясь упасть, поскольку в этом случае мог родить раньше времени. Иногда он ел какой-нибудь вкусный плод и хмурил брови. Он был здесь один и был как царь и бог.

      Завернувшись в некий хитон, Иаковлев делал на столбе зарубку, свидетельствующую о том, что начался еще один день. После этого он шел в хижину и переставлял там настенный календарь, который у него тоже был. Потом он говорил себе:

      – Доброе утро, – и сразу же шел на охоту.

      На охоте он долго выслеживал зверя, используя бинокль, потом расстреливал его из автомата, а после этого,