013. Барталомей Соло

Для этого нужно лишь пройти по Пути, однако не каждый осмелится ступить на этот Путь, и уж тем более не каждый сумеет пройти по нему до конца.

      Он поэтично взглянул на север, туда, где начинался Путь. С самых юных лет говорить о Пути было под строжайшим запретом. Это был страшный сон для детей, что-то неисполнимое для взрослых и нечто мифическое для стариков. Путь из года в год обрастал сотней легенд, о нем шепотом говорили за ужином подвыпившие товарищи и порицали те, кто занимал весьма высокое положение в социальной лестнице. Практически все, кто уходил по Пути, возвращались обратно в город. Остальные, пусть их было и весьма немного, пропадали бесследно. Судьба их была неизвестна, и многие говорили, что их поглотила смерть. Как бы там ни было, человек, ушедший когда-то по Пути и дошедший до конца, теперь стоял напротив него и говорил с ним.

      – Дерзай, мой друг, – проговорил мужчина в желтом плаще и, сделав последний глоток, отправился прочь.

      Он хотел крикнуть ему вслед, хотел задать тысячу вопросов и, вообще, хотел пойти вместе с ним, но почему-то не решился. С той самой встречи он жил только мыслями о Пути. Когда выдавалось свободное время, он ходил в северный квартал и часами смотрел на тот самый Путь, свесив ноги с высоченного утеса. Здесь веяло опасностью и неопределенностью. Неужели кто-то способен пройти по этому Пути? Неужели у человека хватит решимости, чтобы сделать это? Ведь здесь царит тьма и свои законы, жить по которым не так и просто. Он долго решался на первый шаг, но однажды, проснувшись утром, он понял – сегодня его нога ступит на Путь. Вечером, когда пришло время собираться, он снова засомневался, однако в голове его возник образ Человека в желтом плаще, и решение было принято.

      Начало Пути было не таким уж и трудным, разве что дождь усилился, да и ветер знобил так, что зубы стучали. Чем дальше он шел, тем прочнее в его голову закрадывалась мысль о том, чтобы повернуть обратно. Он подумал о доме, о Городе, о своей работе. И зачем ему сдался этот Путь? Ради чего он все это делает? Только теперь он начал понимать, что там ведь было не так уж и плохо… Дождь, хмарь и серость теперь казались ему лишь той нелепой причиной, по которой он решился уйти от весьма даже сносной жизни. Он испугался и посмотрел назад. Полпути, а может, и меньше, уже было пройдено, и его безумно тянуло назад. Однако он, сам не зная почему, развернулся и пошел вперед – навстречу ливню, ветру и тьме.

      Он плакал, как мальчишка, закрываясь от ветра, молил бога, чтобы тот его пощадил, клял всех, кто приходил ему на ум, особенно того самого Человека, который подвиг его на эту безумную авантюру. Этому Пути не было конца. Он заблудился в непроглядной тьме, где все было враждебно к нему, и даже если он теперь решился бы повернуть назад, эту дорогу ему и в жизнь не найти. Скитаясь, все же он чувствовал, как становится сильнее. Дух его креп, и порой даже появлялась надежда. Плакать он разучился и привык к этой тьме, дождю, ветру и неизвестности. Жалость к самому себе со временем прошла, превратившись в стойкость. Он привык идти вперед, в небытие, и преодолевать шаг за шагом на пути к своей цели. Сколько времени он скитался во тьме, трудно было сказать. Год или пять лет, а может, и все десять, кто