Евгения. Лана Ланитова

попавший в российскую глушь. Черты благородного лица, изящные манеры выдавали в нем человека породистого, графского происхождения. И в целом сей господин имел довольно внушительный вид. Это и был некто Иван Ильич Зотов, дворянин. Пятидесяти лет отроду. Зотов был женат. Имел троих сыновей. Двое из которых учились в столице, а старший сын Григорий проживал вместе с отцом и был совсем недавно счастливо и по расчету женат на дочери купца Разумова, Алевтине.

      Именно этот господин и являлся предводителем уездного дворянства, человеком самым известным и самым уважаемым в своем уезде, а заодно и во всей губернии.

      – Я не помешаю вам, господа? – тихим голосом спросил он у врача и следователя.

      – Как можно-с, Иван Ильич? Вы еще спрашиваете позволения в собственной-то вотчине? Конечно, заходите. Мы как раз обсуждаем это дело.

      Иван Ильич стремительно подошел к трупу и быстро откинул простынь. Через мгновение его лицо побледнело, он отшатнулся от стола.

      – Иван Ильич, право, я бы не советовал вам впредь этого делать. Для неподготовленных лиц сие очень уж печальное зрелище… Звери порядочно испортили лицо.

      – Где ее нашли?

      – В лесу. Сидела возле дерева. Мертвая.

      – Это кто же ее так? Медведь напал или росомаха?

      – Росомаха, похоже. Следы от когтей именно ее.

      – Боже, какая нелепая смерть! Вы установили личность женщины?

      – Да, с легкостью. Это некая Марфа Огородникова, вдовица.

      – Марфа? – Зотов нахмурился. – Что-то не припомню такую. Видать, она у меня редко в найме была.

      – О покойниках либо хорошо, либо… Но, скажу, как есть. Марфа почти не работала на наделах.

      – А чем же она жила?

      – Мужики к ней ходили, тем и жила.

      – О, господи… И правду, не будем о ней дурно говорить. Она раба божья и ей все одно перед Спасителем ответ держать. Как же ее, бедную, угораздило, да в лапы к зверю?

      – Да, к зверю-то она угодила уже опосля смерти.

      – Как это? – темные глаза Зотова полезли на лоб.

      – Убили ее, похоже. След от асфиксии есть на шее.

      – Вот как? – Зотов поразился еще более. – Неужто опять у нас убивец промышляет?

      – Я бы не рекомендовал, ваше благородие, делать преждевременные выводы, – проговорил Мохов. – Будет идти следствие, а процесс это нескорый. Надо опросить свидетелей. Провести другие сыскные работы. И лишь потом мы сможем сказать предположительно о том, с чем или кем имеем дело в данном случае. Поэтому, в интересах следствия, я прошу вас двоих оставлять пока все детали втайне. Надеюсь, вам понятно, отчего это так важно?

      – Но, позвольте, Александр Ермолаевич, вы хотите сказать, что в моем уезде действует злодей, скорее даже человек одержимый манией, а я, предводитель дворянства, должен утаивать сей вопиющий факт? Не кажется ли вам, что если бы мы предупредили обо всем жителей наших пяти деревень, то многие бы остереглись гулять по лесу в одиночку? И тем самым мы бы спасли людям жизни. Ведь если это действительно убивает человек, одержимый в своей страсти, сумасшедший, и у него уже на счету