«Черный тюльпан». Повесть о лётчике военно-транспортной авиации. Геннадий Русланович Хоминский

модели самолётов, двигателей и прочей авиационной техники. Я был среди них гадким утёнком, с которым не о чем было общаться. Мои родители не служили и не летали. Сам я ни разу не был на аэродроме.

      Самым первым экзаменом было моё здоровье, вернее годность к лётному обучению. Из нашей группы в 40 человек семерых сразу отбраковали. Я же, хотя никогда не занимался целенаправленно спортом, прошёл. Отжимался от пола, крутил велосипед, после чего у меня сразу мерили пульс и давление. Крутили на вращающемся стуле – все было хорошо. На медкомиссии пролистали мою медицинскую карточку, просмотрели рентгеновские снимки и результаты тестов. Затем без вопросов поставили печать «Годен». Сергей же, против всех ожиданий, не прошёл. Что-то у него было не так с сердцем. Он рвал и метал. Кричал, что найдёт управу на этих коновалов. Что у его отца большие связи в министерстве, что они никуда не денутся и зачислят его, как миленькие. Но несмотря ни на что, через два дня его в комнате уже не было. Дальше я жил один. Остальные экзамены я сдал без проблем на все четвёрки, а за сочинение даже получил пятёрку, о чем немедленно написал домой маме. Затем было собеседование с каким-то полковником. Он долго читал документы, которые собрались в папочке с завязками. Потом разглядывал молча меня. Я ни капельки не волновался. Мне было все равно, поступлю я или нет. Хотя, если честно, мне поступать уже не очень хотелось – я чувствовал себя чужим среди этих знатоков авиации. И подозревал, что так чужим и останусь. Затем полковник спросил меня от куда я, кто мои родители. Я спокойно и обстоятельно отвечал. Затем он спрашивает, почему я решил стать лётчиком, ведь у меня нет ничего, что бы меня связывало с авиацией. И я, не успев подумать, отвечаю, что это военком, знакомый моей мамы, посоветовал. Полковник стал снова рыться в папочке. «И всё-таки, почему Вы решили стать лётчиком, и не просто лётчиком, а лётчиком-истребителем?» – повторно спрашивает он. Я немного подумал и отвечаю: «А почему бы мне не стать лётчиком, первым лётчиком-истребителем их нашего села?» Полковник ухмыльнулся и говорит: «А в самом деле – почему бы Вам не стать лётчиком? Учитесь, потом посмотрим».

      Так я был зачислен курсантом. Через пару дней нас перевели в казарму на территории училища. Выходить в город было нельзя. Нас переодели в военную форму курсантов. С курсантскими погонами с голубым фоном и большой золотой буквой «К». Занятия в училище, в прочем, как и во всех учебных заведениях, начинались с сентября. Так что до сентября мы занимались, как солдаты. Учили уставы, занимались физической и строевой подготовкой. А ещё ремонтировали казарму – красили стены, натирали полы воском, чистили двери и окна. Короче дел хватало, грустить о доме было не когда. Так что мечтали, что бы скорее начался сентябрь. Думали будет по легче. Ничего подобного! Просто к этой работе, к которой практически привыкли, добавились занятия в классах. Физика, химия, история, русский язык и литература, математика. Все парни приуныли. Они ожидали чего-то авиационного, а здесь как в обычной школе. Тем более, что