Смерть – плохая примета. Оксана Обухова

воды хочу налить…

      – Пожалуйста, графин на столе.

      – А вы почему не спите? – спросила Маша, наполняя стакан прокипяченной отстоявшейся водой.

      – Люблю на сон грядущий трубочку выкурить, – признался йог-востоковед. – Раньше тихонечко в своей комнате дымил, теперь – нельзя. Супруга спит.

      – А-а-а, – протянула Маша, не зная, что еще сказать, и очень не желая возвращаться в комнату, пропахшую чужим счастьем. Там было тяжело, казалось, что завистливо подсматриваешь.

      – Вы хотели меня о чем-то спросить? – предположил Вадим Арнольдович.

      – Нет… Просто не спится…

      – Понимаю. А позволите мне задать вам вопрос?

      – Конечно.

      – Ваш муж, Мария, был хорошим художником?

      – Почему был? – спросила Марья, усаживаясь с другой стороны стола на табурет. – Он и сейчас им остается. Я не теряю надежды.

      – Похвально, – серьезно кивнул востоковед. – И все же. Как получилось, что талантливый художник вдруг променял живопись на наркотики? Такое порой случается с людьми, обделенными воображением, но это, как я понял, не ваш случай?

      – Да. Не наш, – ответила Марья и сгорбилась, согнулась от болезненных воспоминаний. – Марк начинал не вдруг, не сразу. Постепенно. Вначале покуривал, – усмехнулась, – понюхивал… Потом… Потом отменили его выставку. Лютый уже договорился с галерейщиками, уже готовил экспозицию, я прорабатывала дизайн афиши… А вышло… Вышел – пшик. Место отдали модному квадрату…

      – Простите, – перебил ученый. – Квадрату?

      – Да. У Марка, знаете ли, есть присказка такая, тост. «После «Черного квадрата» Малевича в искусстве уже ничего не стыдно…»

      – Ах, этот «квадрат»…

      – Да, для Марка этот «квадрат» является синонимом бездуховности, синонимом трезвого расчета.

      – Он предпочитал «красивости»? – поднял брови Вадим Арнольдович.

      – Нет, что вы. Его кумир Рене Магритт. Марк не поклонник «лакированной» живописи, приятной только глазу. Он считает, что живопись должна прежде всего будить мысль… Его картины тоже многослойны. Не так фотографически точны, как у Магритта, у Лютого другая техника, более крупный мазок, но что-то общее в концепции есть.

      – Магритт, Магритт… – задумчиво повторил Вадим Арнольдович. – Сюрреалист? Бельгиец?

      – Да. Марк его боготворит. Но все задуманное как чистой воды эпатаж – не выносит. «Квадратам не место в искусстве!»

      – Но ведь «Квадрат» Малевича, простите, тоже мысль. Если не ошибаюсь, впервые он был выставлен в красном углу, на месте иконы…

      – Да. Черная «икона», вместе лика – провал. Большая жирная точка, поставленная в конце всего.

      – И выставку Марка отдали какому-то «черному квадрату»?

      – Да. Очень модному, очень раскрученному, очень ловкому. Марк этого не вынес, в его картинах больше смысла, а не только трезво просчитанный эпатаж. После отмены выставки Лютый сорвался…

      Как в штопор ушел.

      Марья