Смерть – плохая примета. Оксана Обухова

не говорили о своих хозяевах, а наоборот – вносили еще большую сумятицу.

      Кто они, эти две пожилые женщины? Они не соответствовали даже друг дружке! Одна – Софа, седовласая дама с исключительными манерами вдовствующей герцогини; Надежда – бабушка, каких две сотни на каждой улице…

      Они – подруги? Соседки? Странно прижимистые пенсионерки – о скудных пенсиях вопил здесь каждый стул! – сумевшие по какой-то прихоти добавить к допотопной мебели динамики «Пионера»?!

      Или родственницы каких-то богатеев, делающих подарки бабушкам – сервизы, скатерти из французского льна, телевизоры?..

      Но почему не мебель?! Не люстру, взамен истлевшему абажуру над круглым столом?! Комод рядом с «Пионером» и вовсе выглядит дико!

      Странно. Все странно в этой квартире. Коммуналка, не коммуналка – общая гостиная…

      Так ничего и не поняв о хозяйках, Марья взахлеб, перескакивая с пятого на десятое, прижимая ладони к сердцу, повествовала о своих злоключениях. Рассказывала то о себе и родителях, то о Марке и Татьяне Игоревне, обрушивалась на Покрышкина…

      Сумбурно выписанная эпопея вначале вызывала у слушательниц мало скрываемое недоверие. Марья путалась под изучающими взглядами и первый раз пробила это недоверие, сказав:

      – И тогда я перебросила пистолет на балкон По крышкина. Тетушки переглянулись.

      – Зачем? – спросила «книжная» дама, представившаяся полчаса назад как Софья Тихоновна.

      Вторая женщина, Надежда Прохоровна, подтвердила важность вопроса кивком.

      – Не знаю, – потупившись, честно призналась Марья. – Наверное, из-за того, что уже смыла в унитаз наркотики. Уничтожила улику. – И, вскинув голову, глядя прямо в глаза приютивших ее женщин, произнесла: – А если по правде – испугалась. За Марка.

      – Ты считаешь, это он убил соседа? – прищурилась Надежда Прохоровна.

      – А кто еще? Ведь пистолет появился в нашем шкафу.

      – Так, так, так… А кто, по-твоему, сигнализировал в милицию?

      Мария развела руками:

      – Не знаю. Вот честное слово – не знаю.

      – А Марк мог тебя за что-нибудь… мгм… наказать? Подставить? – Крепкая крупноносая бабулька Надежда Прохоровна сразу показалась Маше очень четко, по-современному вменяемой. Она задавала толковые вопросы, как истинный следователь или… любитель криминальных сериалов. Ее отношение к происходящему отличалось детальностью и было иным, нежели реакции акварельно-нежной седовласой Софы. – У вас есть какие-нибудь денежные или квартирные непонятности?

      Мария вытянула вперед по столу руки, склонилась…

      – Ну? – подтолкнула Надежда Прохоровна. – Есть? Что-нибудь делите?

      – Не знаю, – пробормотала Марья.

      – Как это – не знаю?! Квартиру – делите?!

      – Нет. Наверное, нет.

      – А чья квартира?

      – Его. Точнее, наша. Но – его. Марк раньше жил там с мамой, вырос там… Когда он плотно на иглу сел, Татьяна Игоревна свою долю от приватизации на меня переписала, чтобы Марк,