Если настигнет проклятие. Ирина Ирсс

Хотя, что-то мне подсказывает, что я его уже знаю, исходя из всех сегодняшних разговоров. Это немного успокаивает меня. Но ненадолго. Всю оставшуюся дорогу мы больше не разговариваем, и я пытаюсь найти безобидные объяснения его скрытности, позабыв, что надо было думать о другом – о маме и предстоящем с ней разговоре. А я так ничего вразумительного и не придумала. И не придумываю ничего даже тогда, когда оказываюсь стоящей перед входной дверью в дом, задерживаясь на улице ещё какое-то время.

      Но после, полностью сбитая с толку и раздавленная тяжестью этого дня, я всё же рискую переступить порог, и меня сразу же встречает настоящая домашняя атмосфера, которой мне так не хватало.

      Почему я не вернулась намного раньше?

      Моё скованное тело мгновенно расслабляется, окутанное теплом и мыслями, что всё здесь так, как было раньше. До моего дня рождения. До встречи с Алеком и этой новой, чуждой мне жизни.

      Мама хлопочет на кухне с духовкой, обеспечивая моему желудку приятное предвкушение царящими запахами в воздухе. Свет включен везде, яркий, как солнечный день, он заполняет дом уютом, будто из этого места чудом изъяли все прошлые события, произошедшие буквально несколько дней назад. И мне становится необычайно хорошо, словно я вернулась домой после долгих месяцев отсутствия в нём.

      Всё здесь по-прежнему, не хватает только одного значительного элемента – отца, что происходит впервые за последние два года. Вопрос, почему мама вернулась без него, вертится на кончике языка всё то время, что остаётся до ужина, когда мы перебрасываемся с мамой фразами, накрывая столик в гостиной. Я уговорила её разместиться здесь, будучи ещё неготовой смириться и отбросить все видения, преследующие постоянно, когда нахожусь на территории кухни. Гостиная тоже навеивает что-то неприятное, но в ней я хотя бы могу нормально поесть, изголодавшаяся и соскучившаяся по маминым блюдам.

      За ужином мы обмениваемся в основном мелочами и некоторыми подробностями, относящимися к отношениям с Алеком. Что-то в её оживившимся взгляде не даёт мне начать разговор, испортив такой приятный момент. Но тогда, когда всё ей выкладываю и темы разговоров, наконец, исчерпываются, я всё же рискую задать свой вопрос.

      – Мам, почему папа не вернулся с тобой?

      И мгновенно же вижу, как испуганно она реагирует.

      За весь вечер я искусно могла уйти от любого вопроса, что по ответу должен был меня разоблачить. Но, клянусь, моё лицо, должно быть, выглядело именно так, как выглядит её сейчас, когда я перебирала уместные варианты, с помощью которых не выдам себя.

      Мама что-то скрывает.

      Выражение её лица охватывает некая неуверенность. По губам скользит тень принуждённой полуулыбки, но смотрит мама открыто, не отводя взгляд. Как будто она не решалась мне что-то сказать, а теперь, когда я начала первая, ей уже не так сложно. И это усугубляет мою нервозность.

      Боже, что же такого должно было случиться?

      – Папа не сможет приехать из-за нового проекта, – наконец-то отвечает