Ржавый Рыцарь и Пистолетов. Ирина Мельникова

по осени. Он не гнушался пробежаться в этой рвани до магазина или отправиться на этюды в ближние горы.

      – Нет, ночевать не буду, – ответила наконец Даша на его вопрос. – Устроилась в гостинице. Ты ведь знаешь, почему я приехала?

      – Знаю, – вздохнул Гриша, – мне Танька с раннего утра позвонила, а после Манька доложил. Только Танька сказала, что ты не приедешь на похороны. Дескать, где-то в Италии загораешь. А искать тебя по заграницам у нее ни денег нет, ни времени.

      – Без нее нашли, – сухо ответила Даша. – И не в Италии я была, а в Москве, на ярмарке. Делов-то было, у мамы спросить!

      – Да бог с ней, с Танькой! – махнул рукой Оляля. – Что, мы не знаем эту сучь?

      Даша переступила порог гостиной и приятно удивилась. Кажется, жизнь Оляли и впрямь повернулась к нему лицом. Полы в доме были чисто вымыты, старенький диван накрыт новым пледом, в углу светился экран японского телевизора. В прошлый ее приезд Гриша изредка пялился в старый «Рассвет» и каналы переключал плоскогубцами.

      – Не ходи в мастерскую, пообедаем, тогда я тебе настоящую экскурсию устрою! – Гриша перехватил ее руку на дверной ручке. – Есть у меня для тебя подарок, чуть-чуть не законченный, но у нас с тобой чуть-чуть не считается. Чуть-чуть не влюбился, чуть-чуть не женился… – Он нервно хохотнул, а после обнял ее за плечи и закружил по комнате. – Дашка, Дашка, что ж, ты только на поминки и вырвалась, чтоб меня повидать? Не помри Олегович, еще сто лет бы не появилась!

      – Не ерничай! – рассердилась Даша. – Арефьев умер! А ты паскудничаешь, фиглярничаешь, как дешевый паяц!

      – Паяц, говоришь? – Оляля скривился и отошел к окну. – Я, может, оттого и фиглярничаю, что Олеговича не стало. Может, моя душа на пару с его душой отлетела.

      – Прости, Лялечка, ради бога, прости! – Даша подошла и обняла его за плечи. – Я до тех пор, пока не увижу его в гробу, не поверю, что он умер. Меня вчера к нему не пропустили. Я два часа умоляла главного врача, доллары совала, он мне чуть по морде не съездил, потом водкой напоил, но Дмитрия Олеговича так и не разрешил повидать. – Слезы потекли ручьем, и она уткнулась лицом в необъятную грудь Оляли.

      Он гладил ее по голове и ласково приговаривал:

      – Дашка, раззява! Зачем ты лекарю доллары совала? Тебя ж могли в ментовку забрать.

      – Я не подумала. – Она всхлипнула и вытерла слезы кулаком. На нем отпечатались черные полосы. Свитер Оляли тоже был в грязных разводах. Слезы русской бабы не выдерживала никакая, даже суперстойкая заграничная тушь. – Прости, – снова прошептала она и вдруг спохватилась: – Что-то я оплошала сегодня! Надо было забежать в магазин. У тебя наверняка пустота в холодильнике, а я приехала в гости до вечера.

      – Видно, Влад звонил, вот ты и слетела с катушек. – Оляля как всегда поразил ее своей проницательностью.

      – Звонил, – с вызовом произнесла Даша, – и что из того?

      – Он у меня недавно был. – Оляля сел на диван и хлопнул рукой по пледу, приглашая ее сесть рядом. – В знатоки