.

почти выкрикнула она, едва сдерживаясь, чтобы не съездить по самодовольной роже. – Я выйду!

      – Так на мосту же! – растерялся водитель. – Здесь нельзя.

      – Остановишь сразу за мостом! И не шути! – Даша вытащила из сумочки газовую «беретту» и положила на колени.

      – Ну, совсем дура баба, – произнес расстроенно водитель. – Чокнутая, однако! Я же пошутил!

      – Я тоже пошутила! – Даша бросила ему на колени сотню. – Возьми, за моральный ущерб!

      – Да ладно тебе, – водитель сконфуженно посмотрел на нее, – нельзя уж зубы поскалить! Красивая ты бабенка, и кольца нет! – кивнул он на свободную от рукавички правую руку Даши. – Жалко таких, однако!

      – Ты себя жалей, меня не надо! – рассердилась Даша. – Много таких жалельщиков развелось!

      – Ну, ты колючая, прямо как ежик! Ежик-злюка! У сына в книжке такой нарисован. Иголки во все стороны торчат.

      – Я не ежик, я – метр колючей проволоки. – Даша отвернулась и стала смотреть в окно.

      – Ишь ты, – водитель покачал головой, – видно, крепко цепляешь мужиков на свои колючки, ходу не даешь… Смотри, жизнь ведь она одна. Назад не повернешь!

      Даша продолжала упорно молчать и смотреть в окно.

      Водитель понял, что пассажирка больше не рвется покинуть его машину, и тоже замолчал, но включил магнитолу. Хрипатая, явно блатная особь затянула что-то гнусаво-тоскливое про славных братишек и грязных «мусоров».

      – Сидел, что ли? – поинтересовалась Даша, не поворачивая головы.

      – Чего нет, того нет, – охотно откликнулся водитель, – просто клиент сейчас такой пошел. Шансон из подворотни им подавай! – Он усмехнулся. Лицо у него и впрямь казалось приятным, особенно когда его хозяин перестал говорить пошлости. – Я ведь музучилище закончил. В Запрудневе во Дворце культуры работал, сначала худруком, а после директором. Хорошо работал, сундук Почетных грамот накопил. Наш молодежный театр по всему Союзу гремел, за границу ездили. В Германию, Венгрию, в Монголии даже побывали. Только теперь во Дворце мебельный салон, а молодежь по подъездам да подвалам травку курит и клей нюхает.

      – Постой, так ты, наверно, Гришу Олялю знаешь? Он во Дворце художником-оформителем работал?

      – Конечно, знаю, – оживился водитель и недовольно пробурчал: – Так бы сразу и сказала, до Оляли, мол, довези. А то сразу маньяк, такой-сякой!

      – Как он? Пишет картины? Не колется?

      – Пишет, – кивнул головой водитель и протянул ей ладонь: – Костя. Меня в Запрудневе все знают.

      – Даша, – пожала она жесткую ладонь с твердыми бугорками мозолей.

      – Даша? Так ты… – Константин смачно припечатал ладонь ко лбу. – Гришка все время о тебе талдычит. И как я тебя не узнал, ведь столько раз по телевизору видел? А Райка моя твои книжки до дыр зачитала. И мне подсовывала, но, каюсь, ни одной не прочитал. Деньги надо зарабатывать, однако.

      Впереди показались многоэтажные свечки и серые корпуса «хрущоб». Это начиналось Запруднево –