О, женщины!. Николай Углов

воняет. Приехали на машине, установили, откуда газом тянет, вскрыли дверь: он уже готов! Милиция приехала за мной – соседи знали мою подругу. Начали допрашивать – я в ни какую: «ничего не знаю; да, жили плохо – подали на развод, с работы сразу ушла к подруге и т. д.» Хорошо, что никто меня не видел той ночью там. Списали всё на недостачу в его складе. Через пару месяцев уехала я оттуда на юг. Петьку родила, тяжело воспитывала, тянулась из последних сил и, как исполнилось шесть лет, не вытерпела – отдала тоже в детдом.

      – Мама! Что же это такое? Что за жизнь была у тебя? Как ты могла решаться на такое? Неужели и моего отца убила? Кто он, и как ты с ним сошлась, жила? Я же его чуть помню – хоронили же мы вдвоём его! Вроде нормальный был.

      – Да, нормальный. Фёдор-то был лучший из них. И на мне, думаю, нет его крови. Но вина моя всё же есть. Ох, как тяжело мне! Нет уже мочи. Дай бог договорить. Так вот – семь лет жила без мужика. И приглядывались ко мне некоторые, и домогались, и предлагали «руку и сердце», но я решила больше никому не верить. Но мы же, бабы, слабые, доверчивые – всё нам охота создать своё гнёздышко, быть под чьим-то крылом. Не устояла я перед Фёдором – сошлись. Жили вроде хорошо. Правда, всякое было, как и в других семьях. Тебе уже было девять лет, когда это случилось. В тот вечер сильно поскандалили, и у него от этого, видно, разыгрался радикулит. Согнулся, дополз до кровати, орёт: «дай электрогрелку!». Я в злости швырнула её ему – она попала в чугунный радиатор рядом с кроватью. Возможно, повредился там какой-то проводок. Одела я тебя, и мы пошли ночевать на дачу – очень я осерчала на Фёдора тогда! Убила током Фёдора электрогрелка – замыкание случилось. Вот такая история! Жалко мне его! Это правда! Не везло мне в жизни, Рая. И для всех мужиков я, видно, была роковой женщиной.

      – Да, это точно, мама! Удивительно, что так никто и не узнал, не доказал твоей вины. Проси у Бога прощения, молись.

      Бабка Устинья замолчала, слёзы покатились по её впалым щекам, с натугой произнесла:

      – Да, тысячи женщин сидят в тюрьмах за мужиков. Членовредительство…

      Одного топором зарубят, другого ножом, третьего скалкой. Да что там! Человека убить – раз плюнуть! И все сидят! А меня вот Бог миловал. Но сейчас по полной наказывает. Ладно, доченька, прости меня за всё. Не могу уже больше говорить. Давай попрощаемся!

      Дочь, плача, с ужасом посмотрела на мать, наклонилась и поцеловала в уже холодеющий лоб.

      Судьба – копейка

      Детские годы Нестерова прошли в голоде и лишениях. Главная мечта детства: заиметь свой велосипед – так и не свершилась! Отслужив в армии три года, Владимир решил перед женитьбой куда-нибудь завербоваться, чтобы заработать денег. Выбор пал на горные рудники Ленинабада, куда его обещали взять на самую трудную, но высокооплачиваемую работу забойщика в шахте. Он пытался уговорить и своего друга поехать вместе туда, но тот и слышать