Принц и нищий. Марк Твен

государственной важности, лежавший на столе, и, выскочив за дверь, помчался в жалких лохмотьях по дворцовым покоям. Лицо у него разгорелось, глаза сверкали. Добежав до больших ворот, он вцепился в железные прутья и, дергая их, закричал:

      – Открой! Открой ворота!

      Солдат, тот самый, что обидел Тома, немедленно исполнил это требование; как только принц, задыхаясь от монаршего гнева, выбежал из высоких ворот, солдат наградил его такой звонкой затрещиной, что он кубарем полетел на дорогу.

      – Вот тебе, нищенское отродье, за то, что мне из-за тебя досталось от его высочества! – сказал солдат.

      Толпа заревела, захохотала. Принц выкарабкался из грязи и гневно подскочил к часовому, крича:

      – Я принц Уэльский! Моя особа священна, и тебя повесят за то, что ты осмелился ко мне прикоснуться!

      Солдат отдал ему честь алебардой и, ухмыляясь, сказал:

      – Здравия желаю, ваше королевское высочество! – Потом сердито: – Поди ты вон, полоумная рвань!

      Толпа с хохотом сомкнулась вокруг бедного маленького принца и погнала его по дороге с гиканьем и криками:

      – Дорогу его королевскому высочеству! Дорогу принцу Уэльскому!

      Глава IV

      Невзгоды принца начинаются

      Толпа травила и преследовала принца в течение многих часов, а потом отхлынула и оставила его в покое. Пока у принца хватало сил яростно отбиваться от черни, грозя ей своей королевской немилостью, пока он мог по-королевски отдавать ей приказания, это забавляло всех, но, когда усталость наконец принудила принца умолкнуть, он утратил для мучителей всякую занимательность, и они отправились искать себе других развлечений. Принц стал озираться вокруг, но не узнавал местности; он знал только, что находится в Лондоне. Он пошел куда глаза глядят. Немного погодя дома стали редеть, прохожих встречалось все меньше. Он окунул окровавленные ноги в ручей, протекавший там, где теперь находится Фарингдон-стрит, отдохнул несколько минут и снова пустился в путь. Скоро добрел он до большого пустыря, где было лишь несколько беспорядочно разбросанных зданий и стояла огромная церковь. Принц узнал эту церковь. Она была окружена лесами, и всюду возились рабочие: ее перестраивали заново. Принц сразу приободрился. Он почувствовал, что его злоключениям – конец, и сказал себе: «Эта древняя церковь Серых монахов, которую король, мой отец, отнял у них и превратил в убежище для брошенных и бедных детей и дал ей новое название – Христова обитель. Здешние питомцы, конечно, с радостью окажут услугу сыну того, кто был так щедр и великодушен к ним, тем более что этот сын так же покинут и беден, как те, что ныне нашли здесь приют или найдут его в будущем».

      Скоро он очутился в толпе мальчуганов, которые бегали, прыгали, играли в мяч, в чехарду, – каждый забавлялся как мог, и все страшно шумели. Они были одеты одинаково, как одевались в те дни подмастерья и слуги.

      Мальчики прекратили игру и столпились вокруг принца. Тот проговорил с прирожденным достоинством:

      – Добрые мальчики, скажите вашему начальнику, что с ним