Последняя битва. Александр Тестов

паря, какие страсти ты говоришь, – искренне удивился Изеч, выслушав рассказ Сигурда – я про такое с роду слыхом не слыхивал. И человека такого я тоже не упомню в здешних местах.

      – А может, кто из стариков? – с надеждой вопросил юноша.

      – Да что ты, – замахал руками мужик, – если бы знали, давно бы растрепали… да вот даже бабам нашим. У-у-у-у, а те бы разнесли, что и в Новгороде бы аукалось. В том не сомневайся даже…

      – М-да…

      – Нет. Точно тебе говорю – не было у нас таких кудес испокон веков.

      – Да уж… и где мне теперь его искать, – озадаченно изрек Сигурд, – ума не приложу…

      – Тут я тебе, паря, не пособник.

      – Ладно. На нет и суда нет, – только сейчас Сигурд заметил, как взгляд хозяина скользнул по его серебряной гривне.

      – Ты квасок-то пей… хороший у меня нынче вышел квасок…

      – Это точно, – подтвердил Сигурд и одним махом прикончил объемистую кружку.

      – Вот и гоже, – Изеч медленно моргнул.

      Потом еще раз… более медленно. Сигурду показалось, что он вообще какой-то нереально медленный, неспешный. Лицо хозяина расплылось в умилительной улыбке, он что-то сказал, но слова расплылись в непонятные звуки. Сигурд не поверил своим ушам, мотнул головой, словно пытаясь выбить пробки – не помогло. Картинка перед взором затуманилась, поплыла… мягкая дымка заполняла пространство… голова закружилась, и юноша, устало прикрыв глаза, повалился на бок. Тело соскользнуло со скамьи и распласталось на дощатом полу. Еще через секунду он храпел, как барсук.

      Изеч поднялся со своего места, широким жестом отодвинул кружку и заглянул через стол.

      – Эх, хорош у меня квасок…

      Убедившись, что гость изволит почивать, мужик нагнулся и ловко снял с шеи спящего серебряную гривну.

      – Вот и ладно… Эх, хорошо квасок…

      Затем Изеч взял с печи лучину и вышел за дверь, плотно притворив ее за собой. Стоял он недолго, маячив догорающей лучиной.

      – Пришел? – неожиданно спросил голос из темноты.

      – Где ты? – завертел головой мужик, – ты всегда так подкрадываешься…

      – Изеч – дело говори.

      – Да, пришел он… куды б он делся…

      – Хорошо!

      Хозяин избушки поднял огарок повыше, но света было недостаточно.

      – Давай в избу, – приказал голос, и Изеч уловил негромкий скрип лестницы.

      – Ах, вот ты где, – мужик наконец узрел своего ожиданца. – Мертвяк, я же просил тебя не подкрадываться, или ты…

      – Хватит лясы точить, – оборвал его ночной гость, – пошли внутрь.

      Войдя в избу, гость скинул серый капюшон и недоверчивым взглядом обвел жилище.

      – Запали еще лучину, – сказал он. – А этот где?

      – Ты что, Мертвяк, не чуешь? Эва, под столом глянь, – отозвался Изеч, зажигая лучину.

      – Я просил тебя не называть меня так… сколько раз тебе говорить! Мстибогом зови!

      – Ну, звиняй, Мстибог, – мужик вставил лучину в светец[11] и водрузил на стол, – не серчай.

      – Смотри, – пригрозил Мертвяк-Мстибог, – обращу в жабу, будешь скакать по болотам… жабу-царевну себе

11

Светец – держатель для лучины.