Дорога в никуда. Книга вторая. Виктор Елисеевич Дьяков

делать сыну обычные выговоры и награждать «дежурными» шлепками. Игорь аж просиял на радостях, видя, что мать на него не сердится.

      Поразмыслив о случившемся, супруги уяснили, что в отношении сына требуются коррективы воспитательного процесса. Но даже тут Анна не позволила мужу вмешаться, сохранила свое преимущественное право на воспитание и наказания. Она стала меньше распускать руки, сделав больший упор на уговоры и упреки, несколько снизила запретительный ценз. Тем не менее, контроль по-прежнему осуществляла жесткий, так что сын постоянно чувствовал над собой не подавляющую, но твёрдую волю матери.

      К дочери Анна относилась совсем по-иному. Она переживала за ее слишком замедленное физическое развитие. Как-то насмотревшись в бане на проступающие ребрами и позвоночником тело Люды, она поделилась опасениями с мужем:

      – Что делать будем, 12-ть лет девчонке, а у нее нет намека на грудь, и живот совсем не проявляется, какой-то бесполый заморыш. Как такую замуж выдавать будем?

      Ратников резонно возразил, что еще рано, подрастет, выправится. Однако Анна не успокоилась, мысленно переносясь в свое детство, вспоминая себя в 12-ть лет, когда она после летних каникул пришла в свой класс и, переодеваясь на урок физкультуры, вдруг обнаружила, что майка на ее груди топорщиться значительно сильнее, чем у других девочек. Когда начался урок, сей факт не остался без внимания мальчишек и самый хулиганистый на весь зал возвестил: «Гля, ребя, как у Аньки-то грудя выпирают…». Выпирало, конечно, не так уж сильно, но явно выпирало только у нее, потому и вызвало такую реакцию. Тогда она была готова сквозь землю провалиться. Но, прошло время, «выпирать» стало у многих и в конце концов у всех девочек, и это уже никого не шокировало. Анна сейчас припоминала своих самых худосочных одноклассниц: в каком возрасте они начинали обзаводиться женскими формами, и тревога за дочь несколько притуплялась. Тем не менее, обидно, что именно у нее, всегда считавшейся девчонкой фигурной, в теле, растет такая невзрачная, болезненная дочь. Анна никогда не била, и очень редко наказывала Люду. Ей казалось, что та умрет от слишком сильного к ней прикосновения. Дочь чувствовала эту жалость, сродни брезгливости и тянулась к отцу.

      Дивизион строится на вечернюю поверку. Старшина опять издает гортанные звуки – любит покомандовать, покрасоваться перед строем. Да не к тому командиру попал Муканов: чем каблуками щелкать лучше бы регулярно счет дивизионному имуществу вел, да казарму ремонтировал без напоминаний.

      – Вольно! – перебив старшину на середине доклада, скомандовал Ратников. – Начинайте поверку! – подполковник спешил. Ему надо многое успеть сказать, поставить задачу и в то же время вовремя уложить людей спать – времени выслушивать многословный рапорт не было.

      Муканов говорил по-русски свободно. Поселяясь в Новой Бухтарме казахи, до затопления жившие на левом берегу, довольно быстро русифицировались и уже их дети русский язык знали лучше