Путь странника. Сергей Анатольевич Кулаков

empty-line/>

      Что захочет Слово – то творит.

      Первый день: земля безвидна, выше –

      Тьма, и свет над этой тьмой парит…

      до Рождества…

      Снег выпал на поля,

      но я

      был не в полях тогда.

      Вода

      летела, вниз плыла,

      была

      белым-бела она.

      Со дна

      небес кружились вниз,

      в наш мир,

      снега, а здесь глядим

      мы им

      навстречу – снизу вверх.

      Теперь

      повсюду тьма и смерть,

      и нет

      звезд и созвездий там –

      пуста

      вселенная моя.

      Земля

      белеет, и огни –

      как нимб –

      над ней зажглись. О, да!

      Звезда

      от всех сторон земли –

      смотри –

      видна… До Рождества –

      дня два.

      Звезда Рождества

      Чудо свершилось. Звезда Рождества

      С тайны сняла недоступности полог.

      Вышли, уставшие от колдовства:

      Маг-чародей, звездочет и астролог,

      И за знамением Божьим – звездой –

      Трое волхвов из пределов востока

      Долго брели, и вели за собой

      Осликов трех по сугробам глубоким.

      Скрип под ногами, то пласт снеговой

      Тихо приветствует трех чужестранцев.

      Вот это место! Над их головой

      Стала звезда, освещая пространство,

      Осликов и мудрецов, и дома…

      Старцы в свои завернулись накидки,

      Холодно было – стояла зима,

      И мудрецы постучали в калитку.

      «Кто там?» «Пустите посланников Бога,

      Путь наш лежит из неблизкой земли».

      Женщина им отвечала с порога:

      «Что ж вы, входите». И старцы вошли

      В дом, под звездой своего Господина;

      Сняли накидки, и в свете свечи

      Долго смотрели на божьего сына,

      Спавшего в люльке у теплой печи…

      Топятся печи в канун Рождества,

      Садится хлеб, и готовятся яства;

      В ночь появленья младенца Христа

      В церкви спешит богомольная паства.

      Тучный священник молитву поет,

      Все ей внимают, и плавно, как пенье,

      Падает снег; вековое вранье

      Вновь искупается чудом Рожденья.

      Имя

      Притихшая Таврида спит устало.

      Журчат цикад недремлющих свирели…

      На склонах, налепившись, как попало,

      Селенья спят, как дети в колыбелях.

      Одни лишь мы не спим, и так неспешно,

      К безмолвным прикасаньям привыкая,

      Летим во тьме бездонной и кромешной,

      По-птичьи именами окликаясь.

      К нам – точно кожа – имя прикипело,

      И тесно с ним душа переплелась,

      А помнишь время, как оно несмело,

      Издалека едва касалось нас?

      И, как пугаясь маленького тела,

      Порой оно пыталось улизнуть,

      Но вслед летели звуки неумело,

      Чтоб имя дикое к себе вернуть;

      Как вместе мы росли, как привыкали,

      Как друг на друга злились, и опять

      Мы с именем единым сплавом стали,

      Который не разрушить, не разъять.

      Пусть смертна плоть, но имена живучи,

      И образ наш хранят лишь имена;

      Мы, именем обернуты певучим,

      В грядущие уходим времена…

      А здесь, средь диких скал и древних пиний,

      Рождения подходит жданный час,

      И человека пеленают в имя,

      Как пеленали именами нас.

      * * *

      Темнеет, и ветер гоняет снежок,

      И