Еда и патроны. Артем Мичурин

слезами вперемешку с собачьей преданностью, снизу вверх воззрился на своего хозяина.

      – П-п-простите.

      – Еще раз оставишь пленного без надзора – пуля прилетит точно в лоб, – процедил щеголь и застегнул кобуру. – Все по местам, возвращаемся.

      Толпа быстро рассосалась. Снова заскрипели оглобли, зафыркали лошади, только разговоров слышно не было. Телега со Стасом заложила поворот на сто восемьдесят градусов, с грохотом села колесами в колею и покатила назад. Знакомые очертания изогнутых веток, переплетенных в кружева, снова поплыли над головой, хотя небо заметно потемнело, а в поредевших облаках замаячила бледная луна.

      Телега мерно покачивалась, понурые рейдеры молча брели рядом, бедолага Рупор в поле зрения больше не появлялся. Стас лежал, размышляя о своих дальнейших перспективах, все чаще моргая слипающимися глазами, пока наконец не заснул.

      – Э, давай, парень, подымайся, – кто-то осторожно тормошил Стаса за плечо. – Ну, вставай. Велено тебя к доктору отвести. Вставай.

      Он продрал глаза и осмотрелся. Справа на Стаса пялился туповатого вида паренек с сиренево-желтым фингалом на пол-лица, слева какой-то странный тип монголоидной наружности в меховой шапке продолжал боязливо тыкать его пальцем в плечо. Вокруг было уже темно, кое-где плясали огоньки факелов, бросая золотистый свет на небольшие бревенчатые избы. На фоне темно-сиреневого неба угрюмо и величественно возвышались силуэты вековых елей.

      – Да-да, встаю. Хорош тыкать, понял я уже.

      – Командир приказал к доктору тебя отвести, – заладил монгол. – Доктор у нас хороший, он поможет.

      – Где мы? – спросил Стас.

      – База, – коротко ответил монгол.

      Стасу помогли спуститься с телеги и, поддерживая с двух сторон под руки, повели к ближней избе.

      Монгол постучал в дверь, слегка приоткрыл ее и просунул в щель свой короткий плоский нос.

      – Лаврентий Кузьмич, мы эта… па… паца… пациента доставили. Принимай.

      – Прошу, – донеслось изнутри.

      Дверь открылась, и Стаса ввели в комнату, освещенную тремя керосиновыми лампами, подвешенными под потолком. Из мебели здесь было только несколько полок на стенах, небольшая, но высокая тумбочка, застеленная белой тряпкой, пара табуреток, длинная скамья, на которой стояли два ведра с водой, а посреди комнаты располагался узкий и длинный стол по пояс высотой, с въевшимися в дерево бурыми пятнами. Рядом со столом гордым и неподвижным изваянием стоял высокий худой мужчина в халате, цвет которого чем-то неуловимо напоминал белый.

      – Кладите на стол, – повелел он лишенным эмоций голосом.

      – Нет-нет, – замотал головой Стас. – Если вы не возражаете, я бы сначала снял куртку с рубашкой. Не хочется вещи портить. Хорошо?

      Доктор нахмурился, но все же кивнул, выражая свое высочайшее позволение.

      Монгол с парнишкой помогли Стасу снять ремень, а вот повязка заставила поднапрячься. Она вместе с одеждой намертво припаялась к ране, и любая попытка отодрать ее