Роман со вкусом капучино. Анна Антонова

Аля вдруг остро позавидовала – он уже здесь учится!

      И ведь наверняка не ценит своего счастья, забыл, как сам томился во дворе, ожидая очереди на прослушивание…

      – Не отставайте, – поторопил парень.

      Аля, очнувшись, тряхнула головой, выгоняя несвоевременные мысли, и поспешила за остальными. Ощущение восторга не проходило – будто она уже сюда поступила!

      Их завели в помещение, которое почему-то хотелось назвать камерой, и рассадили на стоящие вдоль стен скамьи и стулья.

      – Ой! – какая-то девчонка вскрикнула, едва не свалившись на пол – у стула подломилась ножка.

      Один из парней все-таки вспомнил о своей принадлежности к мужскому полу и уступил ей место, а сам осторожно устроился на краешке трехногого стула.

      – Ждите, – бросил сопровождавший их студент и вышел.

      Все разом выдохнули, словно по команде «Вольно» на физре. «Как будто кого-то сюда палкой загоняли», – удивилась про себя Аля. Сама она не то чтобы не волновалась… Просто трезво оценивала свои шансы и мало рассчитывала на пресловутое чудо. Строго говоря, она вообще явилась сюда, преследуя иные цели, и вот их-то как раз достигла – Дима болтается где-то там, во дворе. Намерения относительно нее самой пока неясны, но факт его присутствия говорит о многом.

      Дверь открылась, и все мигом подобрались. В класс вошла сгорбленная старушка, а следом за ней лысый молодой человек. Они сдержанно поздоровались – абитуриенты ответили нестройным хором. Комиссия уселась за стол, и старуха скрипучим голосом объявила:

      – Сейчас вы будете по одному выходить на середину, громко и четко объявлять свою фамилию-имя-отчество, возраст, город и произведение, с которого хотели бы начать. Ясно?

      Все подавленно кивнули – куда уж яснее. Аля испугалась: что ей говорить про возраст? Во сколько там народ школу обычно оканчивает, в семнадцать? Впрочем, у нее день рождения в июле, значит, если бы она сейчас окончила не десятый, а одиннадцатый класс, ей было бы шестнадцать… Решено, скажет, что шестнадцать. Всего-то на жалких полтора месяца приемную комиссию обманет.

      – Кто хочет начать?

      Начинать никто не хотел, и старуха прикрикнула:

      – Так, вы зачем вообще сюда пришли?

      И тогда девчонка в ядовито-розовом платье неуверенно поднялась и вышла на середину.

      – Город Воткинск, – представившись, проговорила она.

      – Какой? – поднял голову лысый, старательно конспектировавший ее данные.

      – Воткинск, – повторила та и с достоинством пояснила: – Родина Петра Ильича Чайковского.

      – Думаете, мы не знаем, где родился Чайковский? – высокомерно осведомилась старуха. И, не дожидаясь ответа, поинтересовалась: – С какого произведения хотели бы начать?

      – Марина Цветаева, «Мой милый, что тебе я сделала?»

      Старуха кивнула, и девчонка начала.

      Жить приучил в самом огне,

      Сам бросил – в степь заледенелую!

      Вот, что ты, милый, сделал – мне.

      Мой милый, что тебе я сделала? —

      надрывалась она.

      И хотя исполнение было