Жена Дракона. Анна Бабина

всегда говорил, что у Кати нет рационального мышления, что она транжира и неумеха. Иногда, конечно, она давала ему повод так думать, но чаще всего он говорил неправду.

      Впервые он соврал в тот злосчастный день, когда они познакомились. “Вы прекрасно выглядите”, – сказал он, уставившись прямо на Катину нижнюю губу, распухшую от простуды и неумело замазанную лиловой помадой. Этот цвет ей совершенно не шёл, лицо выглядело вульгарным и болезненно-бледным. К тому же, в дешёвой парикмахерской Катину голову излишне щедро полили лаком, и волосы на жаре сбились в грязные колтуны. Она выглядела отвратительно, и сама об этом знала.

      Зачем она вообще согласилась пойти на эту свадьбу? Лена, которая выходила замуж, не была ей даже подругой, просто когда-то они сидели вместе на парах и хлебали жидкий суп в университетской столовке. Потом их пути разошлись, и вот Лена вдруг решила напомнить о себе приглашением на свадьбу.

      Отказаться Катя не смогла, хоть и жила в ту пору особенно скромно: перебивалась репетиторством, платила за съёмную однушку в Крылатском, и едва сводила концы с концами. Почти весь недельный заработок тогда пришлось истратить на свадебный подарок – набор пузатых бокалов из цветного стекла. После развода с первым мужем Катя сильно поправилась, и светло-розовое платье из дешёвой ткани, купленное ради этого случая в Лужниках, делало её похожей на свинью. За день до свадьбы она умудрилась простудиться – выпила бутылку холодной газировки на жаре. Обливаясь потом в синтетическом платье и с трудом передвигая ноги, она волочила за собой громоздкую коробку с бокалами в мятом бумажном пакете. Так, оглушенная болезненным жаром и горстями таблеток, Катя попалась на глаза Дракону.

      Всё получилось до невозможности глупо: она никак не могла найти ресторан, где должно было состояться торжество. После регистрации в душном и аляповатом зале Нагатинского ЗАГСа гости расселись по своим машинам и покатили за молодожёнами в Парк Горького, и только Катя, у которой оставалось полторы тысячи рублей до получки, потащилась на другой конец Москвы на метро. День был жаркий, каблуки вязли в асфальте, она едва не теряла сознание: перед глазами плыли чёрные и оранжевые круги. Всерьёз подумывая бросить коробку с бокалами в мусорный контейнер, разорвать ворот платья и вызвать на последние деньги такси, чтобы, наконец, оказаться на диване с чашкой чая, она кружила по незнакомым дворам в поисках нужного адреса.

      До начала банкета оставалось пять минут, когда Катя остановилась возле гаражей под липами и разревелась. Она никогда прежде не чувствовала себя такой несчастной и беспомощной. Знать бы тогда, сколько раз ей придётся испытать это чувство в последующие шесть лет…

      – Я могу помочь? – спросил он вкрадчиво, появившись буквально из ниоткуда.

      Он редко повышал голос. “Отец учил меня, что люди усваивают только то, что говорится спокойно и тихо, Катюша, – объяснял он, улыбаясь и медленно приближая своё лицо к Катиному. – Никогда не кричи. Учись добавлять