Одиночество простых чисел. Паоло Джордано

отступил от сестры на несколько шагов – ему важно было проследить, не пойдет ли она за ним. «Только раки так пятятся, – отругала его однажды мать, – и всегда на что-нибудь натыкаются!»

      Вот уже между ними метров пятнадцать, не меньше, и Микела больше не смотрит на него, целиком поглощенная пуговицей на своем шерстяном пальто, которую старалась оторвать.

      Маттиа повернулся и побежал, сжимая в руке пакет с подарком. В коробке стучали друг о друга пластмассовые детальки – казалось, они хотели что-то сказать ему.

      – Чао, Маттиа, – встретила его мама Риккардо, открывая дверь. – А сестренка?

      – У нее поднялась температура, – солгал Маттиа. – Немного.

      – Ах, как жаль, – кивнула синьора, но не похоже было, что она хоть сколько-нибудь огорчена. Посторонившись, она пропустила его. – Рикки, твой друг пришел. Иди поздоровайся!

      Риккардо Пелотти появился, лихо проехавшись по паркету; выражение лица у него было все такое же неприятное. Остановившись, он взглянул на Маттиа и поискал глазами недоразвитую. Обнаружив, что ее нет, он облегченно вздохнул и произнес «чао».

      Маттиа поднял сумку с подарком к самому носу его мамы.

      – Куда это деть? – спросил он.

      – Что это? – осторожно поинтересовался Риккардо.

      – «Лего».

      – А…

      Риккардо схватил пакет и исчез в коридоре.

      – Иди за ним, – подтолкнула Маттиа синьора Пелотти. – Праздник там.

      Гостиная была разукрашена гирляндами и шариками. На столе, покрытом красной бумажной скатертью, стояли тарелки с попкорном и чипсами, в центре – большое блюдо с пиццей, разрезанной на квадраты, и множество еще не открытых бутылок с газированными напитками разных цветов.

      Одноклассники Маттиа группками теснились вблизи стола. Маттиа направился было к ним, но потом остановился, сообразив, что никто не обратил на него внимания.

      Когда подошли еще гости, какой-то молодой человек лет двадцати с красным пластиковым шариком на носу и в пестрой клоунской шапке заставил их играть в «слепую муху и ослиный хвост». Это такая игра, когда тебе завязывают глаза и ты должен ухватить ослиный хвост, нарисованный на листе бумаги. Маттиа взял приз – пригоршню карамелек, но только потому, что все видел из-под повязки. Все загудели: «У-у-у… Обманщик…», – а он, краснея от смущения, совал карамельки в карман.

      Позднее, когда за окном уже стемнело, парень, одетый клоуном, выключил свет, усадил всех в кружок и принялся рассказывать страшную историю. При этом он держал у себя под подбородком включенный электрический фонарь. Маттиа подумал, что история нисколько не страшная, а вот освещенное таким образом лицо действительно пугало. От света, падавшего снизу, оно казалось неестественно белым и покрывалось глубокими тенями. Чтобы не видеть этого лица, Маттиа посмотрел за окно и вспомнил о Микеле.

      Вообще-то он и не забывал о ней все это время, но только теперь представил, как она сидит там, под деревом, одна и ждет его, ежась от холода и потирая рукавичками щеки.

      Поднялся