История Консульства и Империи. Книга II. Империя. Том 2. Луи-Адольф Тьер

Королева постаралась убедить короля, что речь идет не менее чем об обширном заговоре против его трона и жизни, что нужно действовать без промедления, не бояться огласки, ставшей даже необходимой, внезапно ворваться в покои принца и завладеть его бумагами, прежде чем он успеет их уничтожить. Слабый Карл IV, не способный сообразить, на какой путь встает в результате подобного демарша, согласился на всё, чего от него требовали, и в тот же вечер, 27 октября, день подписания договора Фонтенбло, позволил вторгнуться в жилище сына и конфисковать его бумаги.

      Молодой принц, не обладавший, кроме некоторой проницательности, ни умом, ни смелостью, был потрясен и без сопротивления отдал все, что у него было. Бумаги доставили королеве, которая пожелала лично изучить их. К несчастью, среди бумаг имелись и шифр для тайной переписки, и приказ, назначавший герцога Инфантадо комендантом Новой Кастилии, с пустым местом для даты, дабы вписать ее после кончины короля. Этих последних улик королеве было довольно, чтобы вообразить самое худшее, обмануть несчастного Карла IV и обмануться самой. Она поверила, что это доказательства заговора с целью низложения ее с супругом и даже угроза их жизням. Представление этих улик бедному Карлу IV исполнило волнением и его. Он пролил слезы боли о сыне, которого еще любил, ибо был весьма удручен, обнаружив его виновность; затем возблагодарил небо, спасшее от столь великой опасности его жизнь, трон, жену и друга Мануэля. Было решено без промедления арестовать принца и его сообщников, а затем объявить министрам об открывшихся обстоятельствах и королевском решении судить виновных.

      Годой был отослан в Мадрид, чтобы все думали, что он его и не покидал и непричастен к трагическим событиям в Эскориале. Король пришел к Фердинанду, потребовал у сына меч и объявил его узником в его собственных покоях. Затем были разосланы курьеры с приказами об аресте мнимых сообщников принца. Министрам и членам Совета было объявлено обо всех решениях.

      После подобного скандала не было возможности скрывать печальные события, разыгравшиеся в Эскориале, от испанского народа. Королева и фаворит потребовали акта обнародования, и в стране, где таковые совершались лишь по поводу величайших событий, таких как рождение или кончина короля, объявление войны или подписание мира, всем властям был разослан королевский декрет о раскрытии заговора и аресте принца и его сообщников.

      При этом дворе – где не решались ничего предпринять, не доложив прежде в Париж, где искали у Наполеона поддержки в своем несчастье, своей неспособности и своем преступлении, – невозможно было предаться столь плачевным нелепостям, не написав ему. Вследствие чего, прямо накануне обнародования упомянутого акта, несчастному Карлу IV продиктовали письмо к Наполеону, исполненное смехотворного страдания и лишенное всякого достоинства, где он сообщал о том, что сын его предал, и объявлял о своей воле переменить порядок наследования трона.

      Как мы знаем, письмо от 11 октября,