История Консульства и Империи. Книга II. Империя. Том I. Луи-Адольф Тьер

королевство Италии будет принадлежать семье Бонапарт, возмещение Савойскому дому сведется к Парме, Пьяченце и Генуе. Королевство Этрурии, приписанное уже четыре года к испанской ветви, в таковом положении и останется.

      Надо сказать, что если бы к последним условиям добавили оставление Мальты англичанами, Наполеон не имел бы никакой законной причины отказаться от мира, ибо это были условия Люневиля и Амьена, в придачу с Пьемонтом, предоставляемым Франции. Поскольку в действительности жертва, которой требовали от Наполеона, ограничивалась Пармой с Пьяченцей, перешедшими во французскую собственность в результате смерти последнего герцога, и до сих пор независимой Генуей, Наполеон мог согласиться на такой план, если бы к тому же предложениям придали форму, щадящую его достоинство.

      Таким образом, все прекрасные проекты друзей Александра свелись к весьма жалкому результату! После мечтаний о восстановлении Европы через могучее посредничество Россия, напуганная тем, что так далеко зашла, свела свое великое посредничество к получению Пармы и Пьяченцы для возмещения Савойскому дому. А если столь малая вещь не будет достигнута, Россия получит на руки устрашающую войну! Безрассудное и легкомысленное поведение завело Российскую империю в тупик.

      Договорились также запросить, при посредничестве дружественного двора, паспорта для Новосильцева. Выбор был невелик, лишь между Пруссией и Австрией. Но обратиться к Австрии значило привлечь к ней проницательный взор Наполеона, а именно о ней, как мы сказали, его хотели заставить по возможности забыть. Пруссия же, напротив, сама предлагала себя в качестве посредницы, и было весьма естественно воспользоваться ее предложением для получения паспортов Новосильцева. К тому же последнему надлежало, проезжая через прусский двор, еще раз попытаться убедить государя и сообщить ему – но не его кабинету – об умеренных условиях, предлагаемых Франции.

      Новосильцев отбыл в Берлин, куда прибыл в спешке, ибо торопился приступить к переговорам. С ним был аббат Пиатоли, который выказывал мягкость, сговорчивость и совершенную сдержанность. К несчастью, король Пруссии, занятый осмотром провинций в Франконии, отсутствовал. Это досадное обстоятельство порождало двойную опасность: либо переговоры сделаются невозможными из-за отказа Англии уйти с Мальты, либо все разнообразные проекты сближения, которые везут в Париж, заранее уничтожатся каким-нибудь новым предприятием Наполеона в Италии, где он как раз теперь находился. Следовательно, быстрейшее прибытие Новосильцева во Францию представляло огромный интерес для мира.

      Король Пруссии, узнав, что его просят затребовать паспорта для русского посланца, чрезвычайно обрадовался этому обстоятельству и вероятному заключению мира, которое, как ему показалось, стояло за всем этим. Он не подозревал, что за попыткой сближения кроется план войны, куда более вызревший, чем ему говорили и чем полагали даже те, кто в него так легкомысленно