Лебединая песня. Ольга Арсентьева

Ну, где же он может быть? – заламывая худые руки с пальцами в огромных перстнях, вопрошала Татьяна Эрнестовна.

      Манечка с чрезвычайно сосредоточенным видом продолжала стучать по клавишам.

      – Манечка, солнышко, скажите хотя бы, он сейчас в школе?

      Манечка кивнула и бросила мечтательный взгляд на висевшую в углу замшевую куртку.

      Татьяна Эрнестовна обернулась и посмотрела туда же.

      – Это... его? – почему-то шепотом спросила она.

      Манечка снова кивнула.

      В дверь боком просунулся трудовик с большой банкой столярного клея в руках.

      – Не меня ли вы ищете, Татьяна Эрнестовна? – вкрадчиво осведомился он. Манечка за спиной Татьяны Эрнестовны подняла кверху оба больших пальца и энергично закивала.

      – Ах, Степан, оставьте ваши шуточки! Мне сейчас не до них! – отрезала Татьяна Эрнестовна.

      – Напрасно, – отозвался трудовик, водружая свою банку на стол перед самым носом Татьяны Эрнестовны, – я мог бы вам кое-что рассказать…

      Татьяна Эрнестовна отшатнулась, брезгливо наморщив точеный носик. Дружелюбно улыбнувшись ей, трудовик продолжал:

      – Ну, раз вам это неинтересно, расскажу Манечке. Манечка, знаешь, где сейчас наш высокий гость?

      Манечка помотала головой, прикусив губу, чтобы не рассмеяться.

      – Он в кабинете Марии Александровны. Уже больше часа. И с ним там кое-кто из учителей начальной школы.

      – Не может быть! – воскликнула Татьяна Эрнестовна. – Столько времени? С этими?

      – Действительно, – согласился трудовик, – что можно делать столько времени с тремя молодыми, красивыми, жизнерадостными женщинами в запертом кабинете?

      Татьяна Эрнестовна вскочила, дико сверкнула глазами, подведенными лиловыми тенями, и понеслась на первый этаж.

      – ...разумеется, обсуждать педагогические проблемы! А вы что подумали? – крикнул ей вслед трудовик под беззвучные Манечкины аплодисменты.

      …Карл Роджерс захлопнул наполовину исписанный блокнот и ободряюще улыбнулся утомленным педагогам. Сам он выглядел так, словно только что возвратился с приятной прогулки по лесу, а не провел шесть деятельных часов в плохо вентилируемых помещениях.

      – Я очень вам благодарен... – начал было он, но тут дверь кабинета с треском распахнулась. Это произошло по чистой случайности. Татьяна Эрнестовна собиралась просто-напросто постучать, но, поскольку дверь на самом деле вовсе не была заперта, то она и открылась от одного прикосновения учительницы немецкого к дверной ручке.

      – А... э... профессор... Герр Роджерс... – прошелестела с трудом удержавшаяся на ногах Татьяна Эрнестовна, – урок, битте...

      – Да, я помню, – сказал Карл, посмотрев на часы, – но у меня есть еще пять минут.

      Он не спеша поднялся с фирменного кожаного кресла Марии Александровны, кивнул сидевшим рядком у стенки учительницам («Майне дамен, до понедельника!») и прошествовал к двери. Татьяна Эрнестовна, вздернув носик, выскользнула следом.

      В