Лебединая песня. Ольга Арсентьева

раскокали начисто... Технички говорят, в это время как раз Саша мимо проходил с товарищами… Да, хорошо бы сегодня... К одиннадцати привезут? А раньше нельзя? Договорились, ждем!

      Положив трубку, она взяла физрука за рукав и отвела его в сторону.

      – Ты пойми, – втолковывала она ему, – тебе ведь сейчас спортзал не нужен, ты детей на лыжах выводишь, так? А иностранец этот по всей школе разгуливает, может и в спортзал заглянуть, так? Ну, и что он там увидит? Позору же не оберешься!

      – Да понял я, понял, – вяло отбивался физрук, – ну хоть на пять минут отоприте, я оттуда свои лыжи заберу...

      – Давай, только мигом, – смягчилась завхоз, доставая ключ, – лыжи можешь пока в моем кабинете держать.

      Кабинет завхоза – та самая «каморка под лестницей» – был и в самом деле невелик, но очень, очень уютен. Его обстановку составляли письменный стол с выдвижной тумбой, несколько разномастных, но хорошо сохранившихся стульев, средних размеров несгораемый шкаф и вешалка; в углу была даже маленькая раковина с проволочной сушилкой для посуды. Крошечное окошко с пышно цветущей в любое время года геранью прикрывала опрятная белая занавеска; на шкафу жил сувенирный электрический самовар с надписью на крышке «Маde in Tula».

      Его круглый зеркальный бок отразил сначала свою хозяйку, потом мрачного физрука с лыжами, а после, когда физрук удалился, – золотые очки нового вахтера. Войдя в кабинет, вахтер зачем-то обшарил его глазами и лишь после этого заговорил.

      – Я извиняюсь, – сказал он, откашлявшись, – я насчет стекла...

      Завхоз, откинувшись на спинку стула и поигрывая остро отточенным карандашом, выжидательно смотрела на него.

      – Как я вам уже докладывал, – продолжал вахтер, настороженно следя за движениями карандаша, – вчера, сразу после разбития стекла я опросил техничек. Лично. Никто ничего не знает, никто никого не видел.

      – И?.. – дружелюбно спросила завхоз.

      – Да как же, вы ведь только что звонили по телефону и сказали...

      В кабинете повисла тревожная для вахтера пауза. Выдержав ее ровно столько, сколько нужно было, чтобы вахтер в полной мере ощутил всю зыбкость и неверность своей позиции, завхоз сказала:

      – Хорошо. Я сейчас перезвоню Горчакову и объясню ему, что произошло недоразумение и что э т о г о стекла его Саша не разбивал. После чего пошлю вас на поиски нового, стоимость которого, – тут завхоз пододвинула к себе приходно-расходную книгу и сделала в ней пометку, – будет вычтена из вашей зарплаты.

      Вахтер побледнел и издал какой-то невнятный звук.

      Завхоз, прекрасно знавшая, как и с кем нужно разговаривать в подобных обстоятельствах, пододвинула к себе телефон.

      – Вы можете идти, Привалов, – бросила она, не глядя на булькающего горлом вахтера. Вахтер прижал ладонь к сердцу и тихо опустился на краешек стула.

      – Катерина Алексевна... Помилосердствуйте... Как же это... За что...

      – Ладно уж, – смилостивилась завхоз, – иди вон, из крана водички попей. Ты, Игнатьич,