Москва 1979. Андрей Троицкий

Русскими художниками, – кроме авангардистов, – никто не интересуется. Ни свои, ни иностранцы. Даже по бросовым ценам. Всем подавай французов и голландцев. Так вот, у этого типа есть видеомагнитофон. И коллекция из двухсот кассет с самыми лучшими фильмами. Почти каждый день он смотрит новый американский фильм. Или французский на худой конец… Представляешь? А мы ничего кроме программы "Время" не видим. Господи… Полное собрание фильмов о Джеймсе Бонде. Всего у нескольких человек в Москве есть все фильмы о Бонде. Как я им завидую…

      – И все они – директора центральных магазинов и рынков. Их скоро посадят за растраты и хищения в особо крупном размере. Видеомагнитофоны, кассеты, картины русских мастеров, которые уже вешать некуда, конфискуют. И спрячут в запасниках Третьяковки.

      – Не злись, Боренька, это тебе не идет. Ну, какая разница, кто эти люди? Савельев сказал, что собирает только первые копии фильмов. Ну, значит, самое лучшее качество. Одна кассета стоит сто восемьдесят рублей. Даже больше. Представляешь, квалифицированный рабочий на заводе должен месяц пахать, – не есть и не пить, – чтобы купить одну кассету. Вот это цены… Скоро у тебя поездка в Америку. В лепешку расшибусь, но займу денег на видеомагнитофон. У отца не буду просить… Хотя он все равно не даст. Ну, если узнает, для чего нужны деньги.

      – А сколько стоит этот видеомагнитофон?

      – Дороже машины. Но, ничего, деньги достанем.

      Посередине ночи Борис проснулся от ударов железа о железо. Пробуждение было внезапным, будто толкнули. Звук громкий и близкий. Еще не открыв глаз, Борис сел на кровати сбросил на пол простыню. По батарее стучали железной палкой или молотком. Звук по трубам проходил с первого до последнего этажа и возвращался гудящим железным эхом. Он взял с тумбочки чесы, посмотрел на светящие стрелки, – почти три часа. Жужжал вентилятор, за окном жил своей жизнью проспект Мира. Бум-бум-бум… Удары молотком по радиатору, звук долго держался в стояках, они гудели, как струны контрабаса. Но вот прошла минута, наступила тишина. Хоть бы больше не стучали. Бум-бум-бум… Кажется, лупят по голове. Галя давно проснулась, она лежала с открытыми глазами, смотрела в потолок и ждала. Ей вставать чуть свет, хотелось выспаться.

      – Я убью эту стерву, – сказала Галя. – Возьму пистолет и пристрелю. Советский суд учтет все смягчающие обстоятельства, – и меня оправдает.

      В квартире двумя этажами выше жила старуха, которая бушевала по ночам. Будила соседей истошными криками или стучала молотком по батарее. Иногда близкие родственники отправляли старушку то ли в дурдом, то ли в санаторий для заслуженных пенсионеров, пару месяцев жильцы наслаждались ночной тишиной и просили Бога, чтобы бабушка больше не вернулась в родное гнездо. Но она всегда возвращалась, и тогда ночами начинались крики и стуки. Бум-бум-бум…

      – Совсем забыла, – сказала из темноты Галя. – Завтра, то есть уже сегодня, у нас гость, американский журналист Пол Моррис. Корреспондент "Лос-Анджелес таймс". Он сам напросился. Он коллекционер русской живописи