Москва 1979. Андрей Троицкий

людей разных возрастов, в единый советский народ, который идет к своей главной цели, – коммунизму.

      Чтобы зрителю было все понятно, все эти иносказания с флажками и передачей эстафеты, хор поет: "Пионеры, пионерия, недаром мы Ленина внуки. Эстафету поколения мы примем в надежные руки". Режиссер так разволновалась, что еще сильнее стала отводить назад плечи и выпячивать бюст, поворачивая его для лучшего обзора слева направо и наоборот. Голос сел, Марина заговорила таинственным густым шепотом. По ее мнению, – надо донести до зрителя главную мысль – о неразрывной связи поколений, строителей коммунизма. Связи партии, комсомола и юных пионеров.

      В нужный момент Борис поднялся.

      – Разрешите, я это покажу, – сказал он.

      Члены комиссии, сидевшие в первом ряду, обернулись. Чтобы не говорить откуда-то сзади из-за чужих спин, Борис вышел вперед, поднялся на сцену, остановился у микрофона. Он почувствовал волнение, хотя этот номер, этот его выход на сцену и все дальнейшие действия, они с Мариной и с артистами репетировали раз десять, не меньше.

      – Я покажу… Тем более замысел режиссера уже согласован с ЦК ВЛКСМ. Никаких значительных изменений нет. Мы лишь слегка переделаем финал концерта. Усилим его…

      Свет софитов резал глаза. Людей, сидящих в первом ряду, он уже не видел, только темную пустоту большого зала. Борис повернулся назад, заметил в глубине сцены детей в нарядных платьях и костюмчиках, с красными пионерскими галстуками на груди и с искусственными цветами в руках. Несколько мальчишек с пионерскими барабанами и горнами. Эта младшая танцевальная группа хореографического училища. Он дал сигнал, махнув рукой, отошел в сторону. Заиграла музыка, свет сделался ярче, дети приблизились к рампе, за ними высыпали подростки лет шестнадцати с комсомольскими значками и бумажными цветами. Грянул марш "Возрождение", дети и юноши взялись за руки, стали шагать на месте, высоко поднимая колени и по-солдатски печатая шаг.

      Одна мелодия сменила другую, музыка сделалась громче. Дети и юноши, шагая на месте, соединили руки над головой, подняли и опустили. Мальчишки ударили в барабаны. Вышли, встали за спинами детей вполне взрослые дяди и тети, одетые в белые рубашки и голубые комбинезоны на бретельках, подпоясанные блестящими поясами, на головах – синие пилотки. По задумке – это молодые рабочие, строители коммунизма, но сейчас они, чистенькие и свежие, больше похожи на бортпроводников международных рейсов. Молодые люди махали букетиками цветов, маршировали и улыбались.

      Появился певец Лев Лещенко, торжественный, в темно-синей тройке и лаковых туфлях. Стройный, малопьющий, – не даром в прошлом году премию Ленинского комсомола получил. Его бархатный баритон завораживал, а взгляд, устремленный куда-то в даль, за невидимый горизонт, казался твердым и романтичным:

      – Если снова грянут громы, позови меня труба.

      Комсомол не просто возраст, комсомол моя судьба…

      Сверху посыпалось конфетти.