Гипотеза Дедала. Лев Наумов

за кем я не наблюдаю!.. – Впервые с моих уст сорвались слова, адресованные именно ему. Я попытался произнести их как можно более раздраженно, но возмущение мое было притворным, нелепой попыткой замаскировать то, насколько мне неловко находиться в этой ситуации.

      – Чем же ты тогда занят? Ты делаешь что-то еще? – Его растерянное недоумение все заметно усиливалось.

      Я замялся, не зная, что ответить. Этим, вероятно, дал полицейскому понять, что, в сущности, мы не были знакомы.

      – Так, мне все ясно, – резюмировал констебль. – Сэр, я вынужден просить вас пройти со мной в кабинет администратора. – Он завел правую руку за спину дебошира, а левой указал в на правлении двери и тем самым, не касаясь задержанного, увлек его к выходу из ресторана.

      Уходя, полисмен смотрел себе под ноги, тогда как мой собеседник неотрывно глядел на меня. Точнее, в моем направлении. Кроме того, с меня не сводил глаз администратор с ехидным выражением лица. Его неприятная ухмылка внушала мне чувство вины.

      Тут произошел нелепейший конфуз. Внезапно я почувствовал невесть откуда возникший зуд в носу. Странный человек начал говорить мне что-то еще, но в этот самый момент я громко на весь зал чихнул. Сквозняк ли, аллергия были тому виной, сказать трудно, но мой громогласный чих, а также последовавший за ним раскатистый смех в зале заглушили слова дебошира. Нарушителя спокойствия вывели из ресторана, а я так и не услышал последнюю реплику.

      Прошло несколько минут, прежде чем во мне не проснулось непреодолимое желание, даже потребность догнать его, чтобы продолжить наш разговор. Точнее, попросту начать его, поскольку до этого я успел сказать лишь одну фразу, за которую мне теперь было стыдно. Определенно, следовало еще и извиниться…

      Опомнившись, я поспешил в кабинет администратора, но не застал там никого. Не медля более ни секунды, я вышел на Монтегю-стрит, побежал по Бари-плейс, Блумсбери-уэй, Мьюзиум-стрит в направлении Ковент-Гардена. Мое преследование закончилось в саду на набережной Виктории. Преодолев около двух миль, я не встретил ни констебля, ни пьяницу. Впрочем, положа руку на сердце, с годами во мне не осталось сомнений, что он был совершенно трезв.

      Прошло не меньше пятнадцати лет. Я женился на своей выпускнице, завел детей, обрюзг, мы с семьей дважды переезжали: сначала – в Голландию, потом – в Италию. В моей жизни произошло слишком много такого, что никак нельзя было предвидеть тогда, в Лондоне. Но о странной встрече я не забывал, хоть с каждым годом думал о ней все реже. Так или иначе, память надежно хранила подробности того столкновения, а потому, если бы кто-нибудь попросил бы меня изложить случившееся, я сделал бы это с чрезвычайной охотой и точностью. Более того, был бы очень благодарен за такую просьбу. Однако рассчитывать, что кто-нибудь внезапно обратится ко мне с ней, не приходилось, ведь о том позорном инциденте в фойе я не рассказывал даже родным и ближайшим друзьям.

      По воле случая мы с супругой – наши мальчики остались дома – оказались в Японии, в глуши острова Хоккайдо, где арендовали небольшую крестьянскую