Убийство в Невском переулке. Игорь Москвин

предстоит проехать в анатомический театр. Да-да, вы не ослышались, в анатомический… Преступники, видимо, не сумели поделить добычу и избавились от лишнего, как говорится, рта.

      – Я завидую вашей, Михаил Силантьич, службе, не успел я вам донести портрет, как преступник в ваших руках.

      – Не всегда нам сопутствует удача, но… – Жуков умолк, выдерживая театральную паузу, – …стремимся, чтобы злодеи несли заслуженное наказание.

      КУЗМИН ЛЕЖАЛ НА блестящем металлическом столе, покрытый серой старой простыней с пятнами.

      – Вот так, господа, и заканчиваем свои дни, – доктор откинул край простыни, представляя на обозрение невозмутимое спокойное лицо Кузмина; складывалось впечатление, что он ненадолго заснул, даже черты не обострились, как бывает обычно с мертвыми людьми.

      Минц нахмурил брови и внимательным взором смотрел на убитого.

      – Это Афанасий Львович, – произнес начальник станции.

      – То есть лежащего вы опознали как человека, который вчера утренним поездом уехал первым классом в столицу.

      – Да, подтверждаю.

      – Это тот человек, которого некоторое время тому господин Перышкин провожал на станции?

      – Именно его.

      – Доктор, вы являетесь свидетелем опознания. Тогда более нам здесь делать нечего, – Миша поклонился и, взяв за руку Ивана Егоровича, пошел прочь, к выходу.

      – ГОСПОДИН МИНЦ, ФОРМАЛЬНОСТИ завершены, но с вами хотел поговорить господин Путилин.

      – Это честь для меня, – осклабился Иван Егорович, – тем более придется ли когда-нибудь побывать в сыскной полиции.

      Пока ехали на Большую Морскую, Миша развлекал начальника станции забавными историями из расследований, Минц снисходительно улыбался, выслушивая болтовню молодого агента.

      Начальник сыскной полиции не имел возможности присутствовать в рабочем кабинете, его вызвал посыльным к графу Головкину градоначальник. Дело было пустяковым, но высокое начальство считало, чтобы им занимался не пристав или околоточный, а непременно Путилин. Именно по этой причине Иван Дмитриевич прибыл в сыскное в отвратительном настроении, но когда дежурный чиновник доложил, что господин Жуков его ожидает в компании с неким Минцем, и рассказал то, что Миша попросил передать, начальник сыскного отделения заметно повеселел.

      Миша расположился в любимом кресле начальника и сразу же вскочил с него, когда Иван Дмитриевич вошел в рабочий кабинет. Путилин остановился на пороге.

      – Иван Егорович, прошу любить и жаловать… – нравилась Жукову театральность, иной раз Иван Дмитриевич говаривал, что его помощнику не в сыскном отделении служить, а на сцене славы выискивать, – …начальник сыскной полиции господин Путилин.

      Иван Дмитриевич кивком и дружелюбной улыбкой поприветствовал начальника станции, прошел к креслу.

      – Стало быть, вы Иван Егорович Минц?

      – Да, это я.

      – Миша, принеси чаю. Надеюсь, вы не откажетесь от чашки горячего напитка?

      – Служба… –