Все наши вчера. Кристин Террилл

разревелась.

      – Эй! – Его голос был тихим и хриплым. – Брось, все в порядке.

      – Заткнись! – прорыдала я. – Не смей меня утешать! Из-за меня тебя пытали!

      – Брось, Эм, со мной все в порядке.

      – Вот и нет!

      – Вот и да. Мне просто…

      – Что?

      Финн вздохнул.

      – Мне просто хотелось бы увидеть тебя.

      Я придвинулась к стене, вжалась в нее и раскинула руки, как будто обнимала его. Глупо. Хорошо, что он этого не видит, но мне стало немного лучше.

      – Мне тоже.

      – Помнишь, когда ты ненавидела меня?

      Я не то засмеялась, не то фыркнула, не то икнула.

      – Ну, ты был просто невыносим!

      – Я думаю, правильнее будет сказать «неисправим».

      Я снова прижалась лбом к стене и на мгновение позволила себе вообразить, будто это его плечо, теплое и надежное.

      – Ну ты и позер.

      – Эй, я только что претерпел пытки ради тебя. Не ущемляй мое эго.

      – Финн…

      – Ш-ш-ш… – тихо сказал он. – А теперь скажи мне, как ты тогда ошибалась и какой я замечательный.

      Он вправду замечательный. И он этого не заслуживает.

      Да и я тоже.

      – Я собираюсь убить его, – тихо сказала я.

      – Да, я знаю.

      – Я серьезно. Мы выберемся отсюда, и я убью его.

      И я шепотом рассказала через решетку вентиляции обо всем – о стоке, о листке бумаги, о послании в самом низу листка. Молчание Флинна было глухим и непроницаемым, как разделяющая нас стена. Я попыталась представить его. Лохматая светлая шевелюра – возможно, отчаянно нуждающаяся в стрижке, – завитки волос за ушами и на шее. Голубые глаза широко раскрыты, потрясенный взгляд устремлен в пространство. Или у него зеленые глаза? Нет, точно голубые. Голубые, словно глубокая чистая вода. Рот разинут. Но как я ни старалась, я не могла вспомнить, какие у Финна губы. Тонкие или полные? Розовые или бледные?

      Я уже и не помню толком, как выгляжу я сама.

      – А мы сможем это сделать? – спросил он в конце концов.

      «Сможем ли мы убить его» – вот что он имел в виду, но, возможно, не сумел произнести эти слова.

      – Сомневаюсь, что у нас есть выбор.

      – Но сперва нам надо как-то выбраться отсюда, – сказал Финн. – Вернуться обратно. Ты думаешь, это возможно?

      – Судя по записке, мы проделали это уже четырнадцать раз.

      – Но как?

      – Не знаю. Но я уверена, что я бы себе рассказала, если бы мне требовалось об этом знать.

      Финн рассмеялся.

      – Просто поверить не могу – до чего безумная фраза.

      – Не можешь? – Я завидовала способности Финна находить смешное в любой ситуации, но мне было не до смеха.

      – Ну-у…

      – Только не говори, что мы не сможем этого сделать. – У меня должны были быть чертовски веские причины, чтобы написать эту фразу, и испорченное существо у меня внутри, то самое, которое отвечало за гнев и обиды, ничуть об этом не жалело. – Не говори, что должен существовать другой