Ужасные дети. Адская машина. Жан Кокто

прямо в грудь. Темный удар. Мраморным кулаком. Кулаком статуи. Голова становится пустой. Ему видится Даржелос на каких-то подмостках, с глупым видом уронивший руку, залитый неестественным светом.

      Он лежал на земле. Кровь, хлынувшая изо рта, окрашивала подбородок и шею, впитывалась в снег. Послышались свистки. В одну минуту подворье опустело. Только немногие любопытные теснились вокруг тела и, не оказывая никакой помощи, жадно глядели на окровавленный рот. Одни боязливо отходили, щелкнув пальцами, выпячивали губу, поднимали брови, покачивали головой; другие с разбегу подкатывались к своим ранцам. Группа Даржелоса оставалась неподвижной на ступенях крыльца. Наконец появились надзиратель и швейцар, вызванные школьником, которого пострадавший, отправляясь в бой, назвал Жераром. Он показывал им дорогу. Двое мужчин подняли раненого; надзиратель окликнул тень:

      – Это вы, Даржелос?

      – Да, мсье.

      – Идите за мной.

      И маленький отряд двинулся в путь.

      Привилегии красоты неизмеримы. Она действует даже на тех, кто ее не признает.

      Учителя любили Даржелоса. Надзиратель был крайне удручен этим необъяснимым происшествием.

      Мальчика отнесли в швейцарскую, где жена швейцара, славная женщина, умыла его и попыталась привести в чувство.

      Даржелос стоял в дверях. За дверью теснились любопытные головы. Жерар плакал и держал друга за руку.

      – Рассказывайте, Даржелос, – сказал надзиратель.

      – Да нечего рассказывать, мсье. Кидались снежками. Я в него кинул. Наверно, снежок оказался крепкий. Ему попало в грудь, он охнул и упал. Я сперва думал, ему разбило нос другим снежком, оттого и кровь.

      – Не может снежок проломить грудь.

      – Мсье, мсье, – вмешался тут школьник, отзывавшийся на имя «Жерар», – он облепил снегом камень.

      – Это правда? – спросил надзиратель.

      Даржелос пожал плечами.

      – Не отвечаете?

      – А что толку? Смотрите, он открывает глаза, у него и спросите…

      Пострадавший приходил в себя. Он перекатил голову на рукав товарища.

      – Как вы себя чувствуете?

      – Простите…

      – Не извиняйтесь, вы нездоровы, у вас был обморок.

      – Я помню.

      – Вы можете сказать, из-за чего упали в обморок?

      – Мне попали в грудь снежком.

      – От снежка не падают без чувств!

      – Ничего другого не было.

      – Ваш товарищ утверждает, что в снежке был камень.

      Пострадавший видел, как Даржелос пожал плечами.

      – Жерар псих, – сказал он. – Ты что, сдурел? Это был снежок как снежок. Просто я бежал, и, наверно, кровь в голову ударила.

      Надзиратель перевел дух.

      Даржелос уже выходил. Но тут шагнул назад, и все подумали, что он идет к раненому. Поравнявшись с прилавком, где швейцар продавал пеналы, чернила и сладости, он помедлил, вынул из кармана мелочь, положил на прилавок и взял клубок похожей на шнурки для ботинок лакрицы, которую