Такое запутанное дело. Фрэнсис Дункан

на ногах. Пару секунд она молча смотрела на испорченный портрет, а потом проговорила:

      – Вероятно, это сделал сам Адриан. До моего возвращения. Не знала, что он так мучительно переживает.

      – Вы сказали, что иногда супруг проявлял несдержанность и даже впадал в ярость. Имел ли он привычку уничтожать работы в случае острой неудовлетворенности?

      – То есть терял ли самоконтроль до степени разрушения? – Хелен задумалась. – Случалось, но нечасто. Адриан говорил, что рассуждения о художественном темпераменте пусты: если ему не удавалось создать хорошую картину, то исключительно из-за недостатка мастерства.

      – Но вы считаете, что это сделал он? – И Пенросс показал на портрет.

      – Да, – ответила миссис Картхэллоу. – Хотя, как правило, Адриан вел себя более сдержанно, подобные срывы мне известны. К тому же, – простодушно добавила она, – кто еще мог уничтожить портрет?

      Пенросс не ответил на ее вопрос.

      – Вот это я и хотел вам показать, – произнес он. – Надеялся, что вы сможете внести ясность. Разумеется, по сравнению с гибелью автора утраченный портрет – лишь мелкая деталь, но хочется, чтобы все получило убедительное объяснение. Ну, а теперь, если не возражаете пройти со мной, мы напечатаем новое заявление, и в случае полного согласия вы поставите свою подпись.

      Инспектор вышел из комнаты, и миссис Картхэллоу молча последовала за ним. Мордекай Тремейн проводил их встревоженным взглядом.

      Он ни на секунду не сомневался, что, до какой бы степени Адриан Картхэллоу ни разочаровался в портрете, он никогда не испортил бы его столь яростными, вульгарными, оскорбляющими воспитанное на высоких примерах зрение пятнами.

      Глава 6

      На обращенной к морю террасе дома Тайнингов стояли три шезлонга. На правом Джонатан Бойс задумчиво жевал пустую трубку. На левом Мордекай Тремейн без всякой необходимости выпускал облака табачного дыма и с таким упорством пытался сдержать кашель, что даже покраснел. После долгих страданий он наконец приучил свой желудок ограничиваться пустой трубкой, тем самым избавляя себя от публичного позора. Однако порой мятежная натура заставляла играть роль великого сыщика и обволакивать густым дымом путь к решению проблемы, слишком запутанной, чтобы размышлять о ней в комфортных условиях.

      Центральный шезлонг пустовал, производя впечатление значительности момента и напряженного ожидания. Казалось, таким способом самоуверенная мебель провозглашала себя главным персонажем вечера.

      И вот на шезлонг упала тень.

      – Устраивайтесь поудобнее, Чарлз, – пригласил Джонатан Бойс. – Мордекай каждую минуту вскакивает, чтобы посмотреть, не появились ли вы.

      Тремейн опустил трубку – надо сказать, не без тайной благодарности.

      – А как насчет вас? – негодующе уточнил он.

      Джонатан Бойс улыбнулся.

      – Так и быть, – снисходительно промолвил он, – мы оба ждали с огромным нетерпением. Как дела, Чарлз?

      Пенросс уселся в свободный шезлонг, достал трубку и начал методично набивать ее.

      – Я