Я тебя отпускаю. Мария Метлицкая

свои обиды, у меня свои. Грустно одно: опять у нас с тобой что-то не получается».

      Когда вернулась из душа, Илья лежал в кровати и смотрел телевизор. Тихо вздохнув, сняла халат и легла рядом. Они лежали на расстоянии десяти сантиметров друг от друга, и между ними была трещина, проем, ущелье глубиной в двести метров – не перескочить, не переехать. Ника отвернулась и закрыла глаза. Спустя пару минут Илья выключил телевизор, погасил ночник и заворочался, укладываясь поудобнее.

      Ника почувствовала, как напряглось ее тело – спина, плечи, руки и ноги. От напряжения она немного дрожала. Но вдруг Илья осторожно, всем телом, прижался к ней, и, вздрогнув от неожиданности, Ника чуть расслабилась и постепенно оттаяла, размякла, растеклась, словно подтаявшее мороженое, но повернуться и встретиться с ним взглядом боялась. Боялась обнаружить свою радость и счастье.

      Он крепко прижал ее к себе, и все вернулось на круги своя.

      Нику затопило нежностью, накрыло горячей волной счастья и абсолютной, необсуждаемой любви. Повернувшись к Илье, она обняла его за шею.

      Прошептать: «Любимый мой. Самый лучший. Единственный. Только ты! Прости меня, а? Ну что-то меня понесло… Бывает, правда?» Ника почти собралась с духом, как в ту же минуту завибрировал и запищал телефон.

      Он дернулся:

      – Черт! Как всегда, вовремя!

      Но звонок не проигнорировал и, глянув на экран, где высветилось имя звонящего, вскочил с кровати и бросился в ванную.

      Ника откинулась на подушку и закрыла глаза. В эту секунду почувствовала себя опустошенной и обессиленной, такой усталой, будто разгрузила пару вагонов, и еще чудовищно, безвозвратно разочарованной.

      «И так будет всегда, – подумалось ей. – Всегда, пока мы будем с ним вместе».

      В ванной Илья перешел на громкий крик – не услышать его было невозможно. Было понятно – кричит на сына.

      – Да разве так можно? Мать вторую неделю в больнице, а ты ни разу не выбрался к ней! Дел у тебя много? Как же, дела у тебя важные, не сомневаюсь! Какие, не перечислишь? А, уроки! Ну ты эти сказки оставь для бабушки! Замолчи, слышишь! И оправдания твои мне не нужны! Сегодня же, понял! С бабушкой или без! Но чтобы сегодня!

      Минуту было тихо, видимо, мальчик Ваня пытался оправдываться.

      Ника положила на голову подушку – слушать это было невыносимо.

      Спустя пару минут Илья вошел в комнату красный как рак, разъяренный.

      – Спишь? – спросил он раздраженно.

      – Тут, пожалуй, уснешь. – Ника отвернулась к стене.

      – Извини, – скупо выдавил он, – семья, понимаешь ли…

      Ника резко села на кровати.

      – Понимаю, как не понять? Прости за то, что лезу не в свое дело, а что, собственно, с твоей женой? Серьезные проблемы?

      Илья удивился ее вопросу, густо покраснел, плюхнулся в кресло.

      – Да так, ерунда, обследование.

      – Обследование, – кивнула Ника, – понимаю. А вот насчет ерунды… Знаешь, мне кажется, просто так, из-за ерунды, в больницу не ложатся, извини.

      – За что? – удивился он.

      – Что лезу не в