В логове бера. Родин И. О.

расстояние, чтобы в кадр вместилось как можно больше этих красот. Когда он обернулся, старичка уже и след простыл. Растворился в толпе, как лодка в тумане.

      Когда Пол вернулся в гостиницу, он был чрезвычайно зол. И не просто зол. Можно сказать, он был взбешен. Однако помня о том, что еще Конфуций определил, что «человек высоких помыслов» отличается от «человека низких помыслов» тем, что предъявляет требования к себе, а не к окружающим, Пол попытался успокоиться. Видимо, он слишком рано вышел «в люди», не изучив досконально образ мыслей и обычаи местного населения. Поужинав в ресторане гостиницы, где он сидел один за столиком, мрачно глядя в висящий на стене телевизор, по которому передавали традиционную новогоднюю русскую комедию «С легким паром», Пол поднялся в номер и лег спать.

      Следующие три дня Пол Тэйлор провел в заточении. Достав список, заботливо составленный для него студентами на бланке с надписью «Накладная», он заказал в номер книги и видео.

      Книги привели его в уныние. Несмотря на великолепный русский язык, образцам стиля которого позавидовал бы любой английский автор (если бы, конечно, писал по-русски), Пол почти ничего в них не понял. Тургенев писал красиво и умно, но при этом о каких-то людях, которых в реальности не существует. Его непомерно впечатлительные девушки поминутно краснели, охали и чуть что падали в обморок. Лермонтов был эгоистичен, мрачен и, судя по всему, просто одержим идеей демонизма. Толстой оказался до невозможности назидателен и многословен. Особенно же он, сделал для себя вывод Пол, увлекался батальными сценами, в которых ровным счетом ни черта не понимал. Чехов показался Полу Тейлору и вовсе каким-то мизантропом, человеконенавистником, паталогоанатомом, только что вылезшим из прозекторской. Особенно же его поразил роман некоего Достоевского, в котором не совсем нормальный молодой человек ни с того ни с сего вдруг решил убить старушку – мол, она вошь, и жить ей не стоит. Прикончив же старушку, он долго мучился, ходил на допросы к какому-то полусумасшедшему следователю, вступал в странные отношения с истеричными барышнями сомнительного поведения. В результате, вместо того, чтобы скрыться с деньгами, полученными от другого сумасшедшего, который застрелился оттого, что ему опостылела жизнь, неожиданно пошел куда-то на площадь и признался в убийстве. Да, такого бреда Пол еще в жизни не читал. Он, конечно, изучал в университете литературу, даже читал некоторые произведения русских авторов в дайджестах, то есть кратких пересказах, знал понаслышке, что русская литература великая, но такого он и представить не мог. Впечатление было ужасное. Не спас положения даже Пушкин, который понравился Полу больше остальных.

      Отшвырнув все эти книги и признав, что образ мыслей аборигенов для него не стал яснее ни на йоту, Пол принялся за видео. Он добросовестно отсмотрел сагу о похождениях бравого штандартенфюрера СС Штирлица в тылу врага, сериал о плохом опере Жеглове и хорошем опере Шарапове, повесть о