Другой барабанщик. Уильям Мелвин Келли

из коробки. Кое-кто из собравшихся на веранде подошел к ее краю и заслонил глаза от солнца ладонью. Гарри положил мальчику руку на голову, когда шофер, скрипя полотняными штанами по кожаному сиденью, подвинулся вправо и высунулся из окна:

      – Где дом Калибана?

      – Туда по дороге, через полторы мили. – Гарри шагнул вперед и, протянув руку, положил ее на опущенное стекло. – Не пропустишь. Дом похож на три белые коробки, составленные вместе. А что везешь? Каменную соль?

      – Думаю, это не твое дело, если только твоя фамилия не Калибан! – Мужчины на веранде хохотнули, а шофер на секунду замялся, не осознав, что чуть было не обозвал Гарри негром. – Но ты прав. Говоришь, туда по дороге? Три белые коробки?

      – Именно. Значит, соль?

      – Точно! Соль. Ему нужна соль. И я везу ему соль. Значит, туда по дороге? Белые коробки?

      – А зачем ему такая пропасть соли? Не знаешь?

      – Не знаю. Он заказал. Десять тонн. Ежели у него есть деньги, у меня есть соль. Говоришь, полторы мили?

      – Именно.

      – Хорошо. – Шофер поднял стекло, но рукоятка не работала, и стекло поднялось только до половины. Он со скрипом отъехал по сиденью обратно за руль и завел мотор. Грузовик затарахтел по мостовой, и из-под его колес справа и слева взметнулись тучи пыли.

      – Странно, зачем этот черномазый покупает столько соли. Десять тонн соли. – Томасон повернулся к Гарри. – Пойдем, покажу тебе кое-что. – Он улыбнулся и жестом пригласил Лиланда зайти в магазин. Мальчик последовал за ними.

      Зайдя внутрь, хозяин магазина полез под прилавок и выудил бутылку виски и два толстодонных стакана. Гарри нагнулся над банкой соленых огурцов. Стоящий рядом с ним Гарольд поднялся на цыпочки и, нахмурив лоб, сквозь упавшие на глаза вихры стал глядеть на банку с шоколадными драже на нижней полке.

      – Послушай, Томасон, дай-ка мне вон тех штучек на пять центов!

      Я же ему ничего не сказал про это, так что никто не может меня упрекнуть, но я же дал себе обещание. И этого довольно.

      Томасон взял большой мерный ковшик, зачерпнул им шоколадных драже из банки, взвесил – там было всего десять шариков – и сложил конфеты в пакетик. Гарри взглядом попросил Томасона отдать их сыну, который взял пакетик с затаенным восторгом, от радости не в силах вымолвить ни слова. И сразу начал их поедать, открывая и сразу закрывая пакетик после того, как брал новый шарик, точно от попадания в пакет свежего воздуха шоколад мог испортиться.

      Гарри снова обернулся к хозяину магазина:

      – Интересно, зачем ему столько соли?

      Томасон разлил виски по стаканам и пожал плечами:

      – А черт его знает. Наверное, для своей фермы. А иначе зачем ему заказывать столько.

      Гарольд оторвал восхищенный взгляд от конфет:

      – Папа, а Такер, о ком вы говорите, – это тот хороший ниггер? – И Гарри почувствовал, как мальчик дергает его за штрипку штанов.

      Томасон перегнулся через прилавок и заговорил с мальчуганом:

      – Кто это тебе сказал, что он хороший ниггер, а, малыш? Да хуже