Стрелок. Путь на Балканы. Иван Оченков

руки на клавиши. Длинные и изящные пальчики забегали по ним, и комната заполнилась чарующими звуками музыки.

      Все со временем заканчивается, закончился и этот вечер. Гости стали прощаться, благодаря гостеприимных хозяев за чудесный прием. Те, разумеется, отвечали, что для них честь принимать столь достойных особ, и вообще, заходите еще, не забывайте нас. У господина Иконникова был свой экипаж, на котором он любезно согласился подвезти штабс-капитана. Гаупт, правда, вздумал было отказаться, но Никодим Петрович заявил, что отказа не примет и во что бы это ни стало желает оказать услугу защитнику отечества. Тому ничего не оставалось делать, как согласиться. Молодые люди, гостившие у Батовских, отправились к себе во флигель. А Эрнестина Аркадьевна пожелала поговорить с Софьей.

      – Ты очаровательно музицировала сегодня, – мягко сказала она, положив руку на плечо дочери. – Наши гости были в совершенном восторге, особенно Гаупт.

      – Я польщена, – улыбнулась матери девушка, прекрасно поняв, куда та клонит.

      – Мне кажется, Владимир Васильевич питает к тебе определенные чувства.

      – К сожалению, не взаимные.

      – К сожалению?

      – Конечно, мне ведь страсть как хочется быть представленной полковым дамам. Жить где-нибудь в захолустье и из развлечений иметь только редкие балы в офицерском собрании да визиты к сослуживцам, где они перемывают друг другу кости.

      – Ха-ха-ха, – засмеялась мать, в красках представив себе эту картину, столь живо нарисованную дочерью. – Однако не слишком ли ты сурова к господину штабс-капитану? Ведь он окончил академию, и карьера его обеспечена…

      – Ничуть, мама. Право, Владимир Васильевич человек многих достоинств, но я не люблю его и, кажется, никогда не смогу полюбить. А перспектива быть женой военного внушает в меня такой ужас, что я смотрю на него едва ли не с отвращением.

      – Но ты так горячо выступаешь за помощь славянам…

      – Ах, мама, разумеется, я всем сердцем сочувствую им, но, видишь ли, война рано или поздно закончится, а Гаупт так и останется военным.

      – Что же, я не ошиблась в тебе, дорогая моя. А что ты скажешь по поводу Никодима Петровича?

      – Маменька, вы с отцом всерьез полагаете меня старой девой, которую нужно как можно скорее выдать замуж?

      – Нет, конечно, что за идеи!

      – Ну, ты так рьяно стала обсуждать матримониальные планы…

      – Ох, девочка моя, конечно же, никто не считает тебя старой девой. Но и в том, чтобы подумать о замужестве, нет ничего дурного. Или ты решилась присоединиться к этим безумным «эмансипе», отрицающим брак?

      – Вот еще, – фыркнула Софья, – разумеется, нет! Но и торопиться в этом вопросе я не собираюсь. Или вы хотите выдать меня замуж, как в домостроевские времена, не спрашивая согласия?

      – Как ты можешь обвинять нас в подобном! – оскорбилась Эрнестина Аркадьевна.

      – Ах, мамочка, прости, – повинилась Софья и обхватила шею матери руками, – ну, прости, пожалуйста, просто ты ведь знаешь, как я не люблю подобные разговоры.

      – Ох,