Белая Башня (Хроники Паэтты). Александр Николаевич Федоров

случилось? Расскажите мне, а? Только сначала дайте чего-нибудь съесть, пока я не напала на наших лошадей.

      – Один момент! – Кол вынырнул из фургона и меньше чем через минуту вернулся снова. – Я привязал свою лошадь к фургону. Давай, дружище, двигай дальше, а я пока покормлю нашу принцессу.

      Бин хлопнул вожжами по крупу лошади, и та двинулась в путь. Кол, между тем, достал походную сумку Мэйлинн и извлёк из неё свежий ароматный пшеничный каравай, какую-то жирную копчёную рыбину и кусок жареного мяса, завёрнутые в плотную бумагу, яблоки и бутыль молока. Последнему лирра особенно обрадовалась – она обожала молоко.

      – Ничего себе! Вот это пир! – восхитилась она.

      – Да, у нас теперь так всегда! – ухмыльнулся Кол. – Вкусно кушаем, ночуем только в хороших гостиницах. Да и передвигаемся, как видишь, с комфортом. Я же говорил – только бы добраться до Пунта!

      – Ну так расскажите, что там было после того, как я отключилась? – не стыдясь говорить с набитым ртом, попросила Мэйлинн.

      ***

      Они скакали всю ночь, последовавшую после нападения гоблинов. Тревожность всё росла. То и дело то Бин, то Кол вскидывались, словно слыша отвратительные визги тварей, посланных в погоню. Возможно, эти звуки и не были плодом их воображения, поскольку гоблинов в округе вполне могло быть предостаточно. Но это были обычные гоблины – лишённые разума двуногие животные. Без довлеющей воли Симмера они были абсолютно не опасны для наших друзей, а Симмер не мог вот так вот быстро и на таком расстоянии подчинить достаточную для поимки стаю.

      Рассвет принёс некоторое облегчение. По крайней мере, беглецы перестали бояться, что на них нападут незаметно. Кроме того, за ночь они покрыли вполне приличное расстояние, оказавшись достаточно далеко от озера. Конечно, дорийские кобылки, хотя и были вполне достойными животинами, но тягаться в скорости и выносливости с саррассанцами не могли. Анурские горы уже доминировали над окружающей местностью. Очевидно, до перевала оставалось совсем немного.

      Каким бы мягким и текучим ни был аллюр лошадей, каким бы удобным ни было седло, но почти восемь часов в седле могли доконать и более опытного наездника, нежели Бин. Да и Кол, которому приходилось скакать вовсе без седла, сейчас держался лишь усилием воли. Было видно, как на его лице перекатываются желваки, как он мученически закатывает глаза и стискивает зубы. Иногда сквозь них прорывались даже стоны, хотя Кол старался держаться молодцом. И продолжал крепко прижимать лирру к себе, хотя было понятно, чему его это стоило. Наверное, мышцы на его руке одеревенели не меньше, чем на заднице. Естественно, что последние часы приятели ехали в гробовом молчании.

      Как только стало достаточно светло, чтобы видеть на полмили вокруг, Кол скомандовал привал. Бину пришлось помочь ему спустить Мэйлинн на землю, поскольку его руки затекли и онемели. Также Бину пришлось помочь спуститься и самому Колу. Тот же, едва коснувшись земли, рухнул и долго лежал, не шевелясь. Затем с мучительными стонами он стал потихоньку распрямлять занемевшие члены.

      Бин, как мог, поухаживал за недвижимым