Факультет. Игорь Ягупов

детей? – вертится в моей голове.

      Здоровый студенческий цинизм вырабатывается годами лихих наездов на сессионные зачеты в экзамены. У первокурсников еще нет его. И требовать, чтобы они поведали миру о ситуации, царившей в античной богеме в течение двух веков, просто безжалостно.

      Вялость и непонятность свили гнездо в душе моей. Передо мной уже двух умных девчонок отправили на пересдачу. Я сажусь перед Любовью Сергеевной.

      – Древнегреческая литература в таких-то веках, – мямлю я вопрос.

      У Ендовицкой в глазах загорается огонек интереса. Нет, не к древнегреческой литературной истории в моем исполнении. Эту историю она знает раза в два лучше самих тогдашних тупоумных греков и на три-четыре порядка лучше меня. Нет, ее интерес – это интерес энергичного хищника к своей жертве. Так Каа смотрел на Бандар-Логов. Я млею. Кто из нас Бандар-Лог сомневаться не приходится…

      – О Каа, – шепчу я, как завороженный.

      – Что? – переспрашивает Ендовицкая и тушит взгляд.

      Я немного прихожу в себя и оповещаю:

      – Эти века в древней Элладе по многим причинам не отличались литературной плодовитостью.

      Ендовицкая хмыкает. Я – Хоббит, а она – Голлум. И нет у меня колечка в кармашке.

      – Причина-то одна, – замечает Любовь Сергеевна, – писателей хороших не было.

      – Не знаю, – чуть было не брякаю я, но вовремя одумываюсь.

      – Но кто-то был? – вопрошает Ендовицкая.

      – Был, был, много, кто был, – соглашаюсь я и начинаю нести все, что запомнил из лекций и учебников.

      Ендовицкой явно надоедает. Она прохаживается от стола к окну и обратно. Дойдя в очередной раз до стола, она садится на стул и говорит:

      – Достаточно.

      Я – летучая мышь в нелетную погоду! Сейчас, сейчас.

      – Четыре, – говорит Ендовицкая. – Неплохо.

      Словно расцелованная лягушка, я принцессой вылетаю из кабинета. Из пятидесяти человек зарубежку сдали у нас с первого раза двадцать шесть. А пятерок было две или три. Да столько же четверок. Так что теперь по всем вопросам античной литературы – или ко мне или, если меня вдруг не окажется на месте, то к Любови Сергеевне…

      16.

      Деканат – это как аппендикс: орган важный, нужный, но непонятно зачем. И от которого на деле одни только неприятности. Наш деканат был рыбным: в нем жили декан Сомов и Селедка.