Книга 2. Хладный холларг. Дмитрий Всатен

пустил на развитие предприятия. Он выкупил товар у конублов, которые собирались идти вместе с ним; выкупил дешевле, чем они могли бы продать, а на сэкономленные деньги нанял еще тысячу воинов охраны.

      – Карту, – приказал он и брат, стоявший неподалеку, тут же подал ему пергамент.

      Развернув его, Каум увидел перед собой земли Владии с обозначением городов, равнин, лесов, замком, рек и горных цепей. Великие воды были окрашенны синим так искусно, что и впрямь походили на воду. В них плавали диковинные рыбы с острыми, похожими на кривые ножи зубами. Холкун невольно загляделся на карту.

      Из задумчивости его вывел протяжный зевок Бора – третьего сына Теллиты, его брата. Это был худощавый нескладно скроенный холкун, глядевший на него широко открытыми глазами. Каум уже прозвал его про себя вечным помощником. Не было в нем хитринки – не быть ему впереди каравана. Честность не доведет караван ни до чего хорошего.

      – Убрать, братец? – обратился к нему Сате – младший брат, укладывавший таблички в богато украшенный ларь.

      – Убирай, – разрешил Каум. Он сосредоточился на карте и пометил на ней город Карларг, как место, нежелательное для приближения.

      Конубл внимательно рассматривал нити-тракты, помеченные на карте. Его брови, то незаметно съезжались к переносице, то, вдруг, вспархивали и взлетали на середину лба, то распрямлялись и покойно опускались на прежнее место.

      Он пометил место, где нужно будет свернуть, чтобы избежать случая оказаться на пути у наступавших на Карларг войск. С другой стороны, обходить Карларг с юга было нельзя, там были прибрежные земли саараров, кои те получили после воцарения во Владии Комта. Комт был так добр к саарарам, что даже после их восстания, на которое их подбил какой-то умалишенный брезд, имени которого не называли, не наказал саараров и не отнял у них земли в Прибрежье.

      – Карту? – в очередной раз вывел его из задумчивости Сате.

      – Нет, оставь. Буду держать при себе. Бор, тебе отдаю карту, как старшему после меня. Никому кроме меня не отдавай ее.

      – Понял, братец, – Бор принял сверток пергамента как реликвию, как нечто настолько ценное, от прикосновения к чему трясутся руки.

      Вот так всегда, заметил это Каум, глупость порождает пиетет. Однако не было бережливее холкуна в городе, чем Бор.

      Между тем, тот аккуратно завернул карту в тряпицу и положил себе в заплечный мешок.

      – Пора, сынки, – размашистым шагом вошла в комнату Теллита. Мать с гордостью и слезами на глазах оглядела сыновей, шмыгнула носом. – Обряд начнем внизу.

      Обряд провожания в дорогу был длинным и красочным. Все действо Каум провел в размышлениях. Только сейчас он действительно осознал, как его мысль, его задумка привела в движение громадные силы. Они будут очень долго вытекать из города вместе с караваном.

      Во дворе холкуны вскочили на коней и по узкому выезду между домами вереницей вышли на городскую улицу. Их провожали все соседи. Им кричали восхваления, пожелания счастливого пути, их благословляли, за них молились, из-за них плакали.

      Холкуны ощутили вдруг