Книга 2. Хладный холларг. Дмитрий Всатен

немного бы, братцы, и я дотянулся! – Воинский кружок у ярко светивших рочиропсов взорвался одобрительным хохотом. – Самую малость не достал! Самую малость!

      Холкун, говоривший все это, сидел среди разномастной воинской братии и весело хмурился. На щеках его пылал румянец. Огорчение никак не шло на его лицо. Было заметно, что он горд собой и тем, что едва не совершил.

      – Удачливый был сегодня. Мало того, что едва Предателя не укокошил, дык еще и без синяка, без царапины из сечи вышел, – по-доброму завистливо говорили его товарищи, толкая счастливчика в плечи, спину и бока.

      Глыбыр улыбался, слушая разговоры солдат. Давненько не было такого, чтобы он одерживал победы. Вернее сказать, давненько не было таких больших побед.

      Сам Комт Предатель – ни кто иной, как он – был разбит сегодня Глыбыром в лесу у стен Эсдоларга. Не помогла даже вылазка гарнизона, который тоже попал в засаду и был сильно потрепан.

      На поле битвы остались лежать более двух тысяч вражеских воинов и всего семьсот воинов Длинномеча.

      Комт с остатками воинства закрылся в Эсдоларге.

      Однако и там, Глыбыр это точно знал, Предатель не найдет успокоения. Слишком многие помнят, как он предал их Владию, сдав ее оридонянам.

      – Ну врешь жежь! – донеслось до слуха Глыбыра от другой кучки солдат. – Прямо перед ним стояли?!

      – Прямо перед ним.

      – И говорил с вами?!

      – Вот как сейчас ты со мной, так и он говорил с нами.

      – А какой он? Чего же ты ему сказал?

      – Старый очень и… спокойный… Ничего… я ничего, а дядька сказал… Чего сказал? Гордо сказал, что не предадим мы нашего боора!

      Длинномеч посмотрел в сторону говоривших. Среди десятка воинов стоял холкун не более двадцати зим от роду. Он походил на едва вылупившегося птенца, так худы были его шея и руки. Но грудь, гордо выпяченная вперед, говорила о том, что этот хлюпик тоже чем-то гордится.

      – Потом чего же?

      – Потом отвели нас к дереву да привязали. После, когда выступили они, нас следом погнали, а как вы напали, позабыли про нас. Тогда дядька распутался и меня распутал. Мы и побегли.

      – Вот это да-а-а! Не зря про Злого легенды ходят, холы, ой, не зря!

      – Отец, – окликнул боора Гедагт, – посмотри.

      Глыбыр пошел на звуки голоса сына и вскоре очутился подле него. Гомон воинского стана стих за его спиной и отчетливее стали слышны звуки, доносившиеся из Эсдоларга. Словно бы маленькие скляночки переливались за стенами.

      – Ты знаешь Злого? – спросил боор неожиданно даже для себя.

      – Злого? Коли о Золе говоришь, да, знаю. Кто же его не знает, – отвечал Гедагт. – Вроде, дерутся. – Он кивнул в сторону стены.

      Если бы не темнота, которая опускалась в долину тогда, когда на равнинах лишь вечерело, Гедагт заметил бы, как его отец побледнел.

      – Кузнеца и Скоробоя мне призови, – выдохнул он единым рыком. Гедагт оглянулся, кроме него подле отца никого не было, и бросился исполнять приказ. Накогт и Скоробой подбежали к боору. – Твердыню брать надобно, – заговорил