Происхождение точки росы. Владимир Иванович Салимон

грустно делалось ужасно,

      и что веревка коротка,

      и что все тщетно, все напрасно.

      Что Милорадович убит,

      а царь по-прежнему на троне,

      и что в могиле Герцен спит,

      и Ленин больше не в законе.

      ***

      Мороз стоит, как в бане пар,

      когда в печи горят полешки.

      Их белозубый кочегар

      во мраке колет, как орешки.

      Нет чтобы фиговым листом

      прикрыть свой срам приличья ради,

      в парилке люди нагишом

      карабкаются на полати.

      Смыв смрад и грязь, целуют крест

      и лезут в воду ледяную

      с надеждой, что свинья не съест,

      Господь не выдаст Русь святую.

      ***

      Накрыло каплей дождевой

      того, кто в миросозерцанье

      мог погрузиться с головой,

      надолго задержать дыханье.

      Жучок, похожий на божка,

      божок, что нам напоминает

      головогрудого жучка,

      глубокий сумрак прозревает.

      В его глазах отражено

      все, что от наших глаз сокрыто,

      и нам понять не суждено,

      чем сердце у него разбито.

      ***

      Времени корректировка

      извела меня, гадюка.

      Поутру болит головка.

      За окном клубится вьюга.

      Это Фет напел мне в ухо.

      Холод. Стужа. Мрак кромешный.

      Милой в сердце моем глухо

      отозвался голос нежный.

      ***

      На нас нисходит Божья благодать.

      Быть может, привезенные с Афона

      дары волхвов дают себя нам знать

      щемящим запахом одеколона.

      Он щиплет ноздри мне среди зимы,

      когда горят рождественские елки,

      вонзая в толщу непроглядной тьмы

      лучей колючих острые иголки,

      и ладана, и смирны аромат

      влекут к себе подобно блеску злата,

      или еще сильнее – во сто крат,

      чем самая высокая награда.

      ***

      Последнее слово еще

      не сказано, может случиться,

      вдруг конь захрапит горячо,

      в дверь к Вульфам сосед постучится.

      Снежком припорошен картуз,

      а может, бобровая шапка

      пузатая, словно арбуз?

      Нагольный тулуп иль крылатка?

      О, нам до всего дело есть!

      Что Пушкин приехал к нам в гости,

      по дому разносится весть,

      и слышится стук его трости.

      ***

      Лес здешний умер было, но воскрес.

      В лес ходят по грибы сосед с соседкой.

      К реке питают дети интерес.

      Мальчишки раков в речке ловят сеткой.

      Борщевиком все поле заросло

      с конца весны от краю и до краю.

      Что именно в России привело

      к упадку земледелия, не знаю.

      По миру мы рассеялись давно,

      а тех, что обитают здесь поныне,

      тех погубило хлебное вино,

      как эскимосов в ледяной пустыне.

      Чтоб понапрасну не смущать народ,

      я принужден пить в одиночку, тайно.

      По праздникам престольным, коль припрет.

      Иль невзначай, по случаю – случайно.

      ***

      В условиях жизни суровых

      решительно не достает

      больниц для душевноздоровых,

      где наш бы спасался народ.

      Куда бы я мог удалиться

      от дел и в больничной глуши

      трудиться, трудиться, трудиться

      во имя спасенья души.

      Как русские интеллигенты,

      как чеховские чудаки,

      сомнительные элементы,

      дурящие людям мозги.

      ***

      Я обратил внимание на поле,

      где рожь цвела, теперь полынь цветет.

      Мышь для змеи – насущный хлеб, не боле.

      Но мышь издохнет, и змея помрет.

      У слов твоих оттенок грубоватый,–

      мне говорят. – Нельзя ли понежней?

      Всем хочется слегка витиеватой

      поэзии на фоне