Рыжий город, или Четыре стороны смеха (сборник). Георгий Голубенко

общем, мы волной накатились на закрытую дверь и разбились об нее, как прибой, поседевший от ужаса. Тогда мы бросились к висящему рядом телефону, тоже единственному на всю больницу, и стали дозваниваться домой, чтобы передать последний привет своим родственникам. А заодно убедиться, что хотя бы они не пострадали от этой стихии. Опять образовалась давка.

      – Женщин пропустите вперед! – снова расталкивала всех дама – борец за права женщин. – Я за своих родственников, может быть, больше вас всех переживаю. Мы ж в девятиэтажном доме живем!

      – Все в девятиэтажном! – оттаскивали ее от телефона.

      – Так наш же построен мимо фундамента! Они там спешили к какому-то празднику. А говорила я им: «Почините дом!» Все исполкомы обошла – и обл-, и гор-, и рай, и ад!.. Вот они уже у меня где, эти исполкомы! В печенке сидят. Недаром же она у меня такая увеличенная. Ой, мне нехорошо! Пустите скорей позвонить, а то вы меня сейчас вообще потеряете!

      Ее пропустили – и она не дозвонилась.

      А в это время вокруг все начало как-то успокаиваться. Подземные толчки прекратились, многие из нас, в отличие от дамы, дозвонились домой, выяснили, что и там, слава богу, ничего страшного не произошло, и уже начали расходиться по палатам, и только она, время от времени прорываясь к телефону, все крутила и крутила диск изувеченного автомата.

      – Ой, люди добрые! – причитала печеночница. – Не отвечает никто! Наверное, одна я теперь на всем белом свете!.. Люся, – обратилась она к своей соседке по палате, которая уже собиралась подниматься на пятый этаж, – я тебя очень прошу, там у меня под кроватью лежат югославские сапоги. Почти еще новые. Теперь это единственное, что у меня осталось в жизни. Так ты выбрось их в форточку. Эта придурочная Надька-вахтерша, наверное, сейчас придет, откроет дверь – и тогда я их сразу надену и побегу к себе на родные развалины. Может, еще удастся спасти что-нибудь. Ну пусть не из родственников, так хоть из одежды!

      Люся ушла наверх, а толпа у телефона все редела и редела. Даже заведующий хирургией дозвонился-таки через соседей по коммунальной квартире вахтерше Наде и приказал ей немедленно прийти на работу. На что вахтерша ответила ему, что в гробу она видела ту работу и вообще из своей квартиры выходить не собирается. Потому как, если уж ей суждено, чтобы ее прибило землетрясением, так только вместе с соседями…

      И тут наконец повезло нашей великомученице. Причем еще как! То есть она не просто дозвонилась домой, но оказалось, что и дом ее не только не развалился, а даже наоборот, укрепился как никогда, поскольку в результате толчков встал наконец на фундамент.

      – Ну слава тебе, господи, – сказала она, – пойду, пожалуй, прилягу!

      Но тут кто-то закричал:

      – Смотрите!

      Мы повернули головы и увидели сквозь застекленный кусок фасадной стены больницы, как мимо всех этажей – от самого пятого до самого первого – летят и в конце концов шлепаются на землю с той стороны закрытой двери почти еще новые югославские сапоги. Вот тут-то,