Ещё три сказки, сказ и бонус. Андрей Арсланович Мансуров

Даже самый могучий чародей имеет свои, так сказать, пределы. Но напрягает меня не это.

      – А что, Конан?

      – А то, что мы до сих пор не встретили ни единого следа, не говоря уж об останках, тех, кто вошёл сюда раньше нас.

      – Но… Для них же время тоже – того… Проходит по-другому! Может, они ушли гораздо дальше?

      – Возможно, конечно… Только вот не верится мне, что все они вот так, походя, справились с каракуртами, тигром, нетопырями, крысами, змеями, (Это, кстати, были чёрные мамбы – чертовски ядовитые гадины из земель Зулу!) и мантикорой. Даже мне пришлось попотеть. – Конан, разумеется, скромничал. Мантикору, жуткую помесь львицы со скорпионом, он уложил в два титанических удара – первым отрубил напрочь хвост с ядовитым жалом, а вторым – вскинувшуюся от боли голову. А удалось это сделать потому, что Садриддин наконец прошёл боевое крещение: помахал перед мордой странного создания своим мизерикордом, а затем плюнул прямо в морду твари.

      Тварь удивилась, на долю секунды забыв об обороне, Конан воспользовался.

      – Но тогда может быть те создания, что здесь живут, просто сожрали их?

      – Возможно и это. Но тогда остались бы следы – кровь, части тел, обрывки одежды… А здесь – сам видишь: чисто и даже пыли нет.

      – А почему здесь нет пыли, Конан?

      – Хм. Не знаю. Но знаю, что если б была – нам было бы легче. Ну, то есть – мне. Читать следы и предвидеть опасности. Ладно, сделаем так: идём ещё пару миль, и останавливаемся на днёвку.

      – Днёвку?! Но ведь мы даже…

      – Парень! Сейчас, как мне подсказывает моё чувство времени и желудок, уже кончается ночь. Ты, может, и готов блуждать здесь без сна ещё пять суток. А я предпочитаю трезвую голову и зоркий взгляд! А глаза от напряжения, сам знаешь, устают.

      Так что первым сторожить буду я. А затем – ты.

      «Днёвка» как ни странно, прошла спокойно.

      Ничего и никого в длиннющем, и так и не думающем кончаться, коридоре, пока варвар спал, (Даже похрапывая!) не появилось. Садриддин, первые минуты с замиранием сердца вертевший головой во все стороны при малейшем подозрении на необычный звук, слегка расслабился. Но добросовестно «бдил». Даже встал на ноги, чтоб не заснуть на посту. Но вот губы грызть пришлось закончить: на них уже не было живого места!

      Будить киммерийца не пришлось: он проснулся сам.

      Сладко, с хрустом суставов, потянулся:

      – Ну, как тут?

      – Пока, вроде, никого.

      – Отлично. Позавтракаем.

      Завтрак, собственно, ничем не отличался от обеда и ужина, кроме того, что вместо вяленного мяса теперь они налегали на сухофрукты:

      – Старайся есть побольше груш и урюка. Они просветляют зрение и разум.

      Садриддин так и поступил, выбирая из кучи кусочки жёлтого и каштанового цвета.

      Не прошли они и мили, как услышали странный шум. Конан, завертевший лохматой головой, прислушиваясь, бросил:

      – Плохи наши дела! Дай-ка мизерикорд!

      Садриддин поторопился так и сделать, протянув оружие рукоятью