Игра. Реванш. Мария Юрьевна Обатнина

ЛЮБОВЬ, так вот я требую, чтобы ты немедленно удалила этот ненужный файл и как прежде продолжала следовать моим инструкциям.

      – Господи, прекратите интриговать меня, – нетерпеливо топнула ногой Анжелика, гневно сверкнув глазами.

      – Вы что ли тот самый человек, в кого я не должна влюбляться?

      – Нет, не я.

      – Дмитрий, – Анжелика облизнула губы.

      – Прошу Вас, ближе к делу.

      – Добро пожаловать в ад, моя красавица! – Зимовский заговорчищески подмигнул.

      – Для начала ты должна будешь поменять работу…

      * * *

      Прошло три дня, как Смолин лежал в больнице при СИЗО №1. Все эти дни превратились для него в один непрекращающийся кошмар, и хотя мозг его не переставал выстраивать всевозможные комбинации побега, надежды таяли, словно весенний снег в половодье. Кошмары и галлюцинации, терзавшие его в последнее время, на время отступили, уступив место глухому раздражению. Он снова и снова задавался вопросом, как смог дать загнать себя в ловушку, позволив Белову переиграть его.

      «Ты можешь проиграть лишь один единственный бой, Алекс – своей смерти!»

      «Это игра, милый, относись ко всему, как игре, это значительно упростит жизнь!»

      «Прав дед, моя партия ещё не проиграна! Надо дать им время. Но что если у них не хватит мозгов выдернуть меня? Тогда что? Пожизненный срок? Из «отстойника» не сбежать, при перевозке тоже не вариант, Белов выстроит кордон охраны, как для президента! Остаётся дождаться суда!»

      – Чёрт… – Алексей мучительно вздохнул, морщась от боли. – Три дня бездействия, три дня…

      Смолин закрыл глаза.

      «Сон, лучшее лекарство…»

      Дверь в палату распахнулась и в сопровождении конвойного вошла миниатюрная голубоглазая медсестра в накрахмаленном халате. Сделав буквально несколько шагов по направлению к постели, на которой лежал пристёгнутый наручниками Смолин, Рязанцева хотела было сказать бодрым голосом «С добрым утром!», но тут Алексей, открыв свои огромные, практически чёрные, бесовские глаза, и у Анжелики задрожали руки, а ноги от волнения сделались ватными.

      Это был самый красивый мужчина, которого ей довелось встречать в своей жизни: правильный овал лица, смуглая кожа, волевой подбородок с едва заметной ямочкой, чёрные брови в разлёт, римский нос, чётко очерченные губы. Но самым удивительным во всём облике, безусловно, были глаза: чёрные, нереальной величины, с длинными, пушистыми, до самых кончиков тёмными ресницами, они затягивали, словно в омут, не оставляя ни малейшего шанса на спасение. Поражало ещё и то, что, даже находясь в больнице при следственном изоляторе, Смолин умудрялся выглядеть властным, высокомерным королём, на чьих губах блуждала снисходительная улыбка.

      – Доброе утро, – деревянным голосом пробормотала Анжелика, звякнув медикаментами на подносе. Конвойный, застыв при входе, с мрачным выражением следил за движениями Рязанцевой.

      –Сейчас я сделаю Вам укол, а потом поставлю Вам капельницу.

      Смолин молчал, пристально глядя на залившуюся румянцем девушку.

      – Ника…

      – Простите?

      – Чёрт…