Византийский двор. Петр Немировский

у соседей. Неудивительно, что все книжные полки в квартире Влада тоже были заполнены книгами дяди Алеши.

      А еще в серванте у дяди Алеши хранились больших размеров альбомы с фотографиями знаменитых западных актрис и просто соблазнительных красоток в бикини. Верхний альбом открывался эпиграммой, сочиненной самим хозяином:

      «Ни от кого я не скрываю и говорю открыто всем,

      Что я завел себе гарем и раз в полгода в нем бываю.

      В моем гареме стражи нет. Всем, кто войдет в него, – привет!

      Но если сердце Ваше слабо, лучше сюда не заходить,

      А то начнет оно ходить, как тарантас среди ухабов,

      И чего доброго для Вас наступит вдруг последний час!»

      Стиль, конечно, навеян Пушкиным, но очень выпукло отражал натуру дяди Алеши, его тонкий юмор, душевную шаловливость и вкус, чуждый всякой пошлости.

      Сердца Юрки, Влада и Сашки о ту пору были сильны, бояться инфаркта им было нечего, поэтому они регулярно «заходили в тот гарем», переворачивая листы с новыми фотографиями пленительных дам. Компьютеры тогда только-только входили в жизнь, эротика и порнография еще была не так доступна для подростков.

      По национальности дядя Алеша был татарином, родом из Казани, а тетя Лена – украинкой. Юрка же в своей внешности вобрал черты обоих родителей. В нем была заметна азиатская кровь – в широких скулах и узком разрезе карих, чуточку раскосых глаз. Нос же его был вздернутым, как у матери. Волосы – темно-каштановые, пышные, с естественным отливом; не такие, как у дяди Алеши – черные, жесткие и короткие.

      От природы Юрка был гибок и пластичен, своей пластикой чем-то напоминал пантеру. Одно время занимался спортивной гимнастикой и, наверняка, при таких физических данных преуспел бы в спорте. Но гимнастика Юрку не привлекала, и он ее бросил. Как оставил и многие другие студии – художественную, театральную, яхт-клуб. У него была кипучая, увлекающаяся натура, в рамках какой-то одной секции ему было тесно. Поэтому он быстро, безо всякого сожаления, бросал одно и пробовал другое.

      У Юрки было врожденное чувство стиля, вероятно, унаследованное от эстета-отца. От него без ума были многие девчонки в школе и во дворе, а после окончания школы у него сразу появились женщины постарше.

      Сашка же подобным шармом не обладал. Черты его лица были невыразительны и грубоваты. Из-за своей мешковатости он получил прозвище Мешок. Сашка был куда проще, чем Юрка. Зато обладал житейской сметкой и проницательностью, и, несмотря на свое странное тяготение к лесному хулиганью, натуру имел незлобивую. Музыкальная школа для Сашки тоже не прошла даром: в Сашкиной душе не только булькали портюшок и вермунька, но и звучали возвышенные сонаты Моцарта и Шопена.

      У Сашки дома стояло пианино, купленное теткой. А Юрка приобрел себе гитару. С появлением гитары Юрка сразу понял свое призвание, понял, для чего рожден.

      У него тоже был исключительный музыкальный слух, а гитара открыла в нем усидчивость и упорство. Он просиживал дни напролет,